Том 1. Стихотворения и поэмы 1910-1927

«Я знаю: все плечи смело…»

Я знаю: все плечи смело
ложатся в волны, как в простыни,
а ваше лицо из мела
горит и сыплется звездами.

Вас море держит в ладони,
с горячего сняв песка,
и кажется, вот утонет
изгиб золотистого виска…

Тогда разорвутся губы
от злой и холодной ругани,
и море пойдет на убыль
задом, как зверь испуганный.

И станет коситься глазом
в небо, за помощью, к третьему,
но брошу лопнувший разум
с размаха далеко вслед ему.

И буду плевать без страха
в лицо им дары и таинства
за то, что твоя рубаха
одна на песке останется.

1915

«Ушла от меня, убежала…»

Ушла от меня, убежала,
не надо, не надо мне клятв!
У пчел обрываются жала,
когда их тревожат и злят.

Но эти стихи я начал,
чтоб только любить иначе,
и злобой своей не очень
по ним разгуляется осень.

1916

«Приветствую тучи с Востока…»

Приветствую тучи с Востока,
жестокого ветра любви,
я сжечь не умею восторга,
который мне душу обвил.

На мой ли прикликались
вызов иль слава вас слала сама,
летящие тучи Гафизов,
сошедших от счастья с ума?

Черны и обуглены видом
в персидском в палящем огне,
летите! Я счастья не выдам,
до плеч подаренного мне.

Привет вам, руки с Востока,
где солнце стоит, изомлев,
бледнеющее от восторга,
которого нет на земле.

1916

«Нынче поезд ушел на Золочев…»

Нынче поезд ушел на Золочев,
ударяясь о рельсы. И вот –
я вставляю стихи на золоте
в опустевший времени рот.

Ты еще задрожишь и охнешь,
когда я, повернув твою челюсть,
поведу паровоз на Мохнач
сквозь колосьев сушеный шелест.

Я вижу этот визг и лязг,
с травою в шуме ставший об локоть,
где бога голубой глаз
глядит на мчащееся облако.

1916

«Троица! Стройся, кленовая лень…»

Троица! Стройся, кленовая лень,
в явственный, праздничный, солнечный день.
Троица! Пляшут гневливо холмы
там, где истлели ковыль и калмык.

Великодушье – удел моряка,
великодушьем душа далека.
Ты, даровавший мне жаркую речь,
дай мне у ног и устать и прилечь!

Брошенной тростью, дорожной клюкой,
в камень звенящей под сильной рукой,
мы этими ветками ум обогнем,
следя за весенним взошедшим огнем.

1914

«Я буду волком или шелком…»

Я буду волком или шелком
на чьем-то теле незнакомом,
но без умолку, без умолку
возникнет память новым громом.

Рассыпься слабостью песка,
сплывись беспамятностью глины,
но станут красные калины
светиться заревом виска.

И мой язык, как лжи печать,
сгниет заржавевшим железом,
но станут иволги кричать,
печаль схвативши в клюв за лесом.

Они замрут, они замрут –
последний зубр умолк в стране так,
но вспыхнет новый изумруд
на где-то мчащихся планетах.

Будет тень моя беситься
дни вперед, как дни назад,
ведь у девушки-лисицы
вечно светятся глаза.

1916