Том 1. Стихотворения и поэмы Эдгара По в переводе Константина Бальмонта

«Мой дорогой друг… я скорблю о вашей жене, ибо она испытывает страдания — но я еще более скорблю о вас, потому что, судя по тому, что вы говорите, она близка к Ангелам, а вы собираете вашу силу, чтобы бороться против Дьявола и вести переговоры с его эмиссарами — глупцами. Если вы приедете на Юг, чтобы здесь жить, я буду заботиться о вас так долго, как вы будете жить — хотя, если существовала когда-либо на земле совершенная тайна, это вы — и одна из самых таинственных. Но приезжайте на Юг и живите со мной, и мы будем обо всем говорить на досуге… Я буду в Нью-Йорке в марте и надеюсь вас увидеть… Верьте, что я истинный друг Эдгара А. По; и если вы не поверите, это не составит разницы — я все же буду вашим другом. Передайте мое искреннее почтение вашей жене и скажите ей от меня, чтобы она еще надеялась на радость здесь, на земле, вне болезни; но что, какова бы ни была ее судьба в этой жизни, есть покой в Небе. Есть Место, где Ангелы восклицают:

Приходи, приходи, в край нетленный,
Поспешай, поспешай,
К Небесам, в чистый край,
Где ты отдых найдешь неизменный.
Ваш навсегда.

Томас Чиверс.

P. S. Эти строки, в сущности, не письмо, но. я лишь пишу вам, чтобы сказать, что Нью-Йорк не такое место, где можно жить счастливо. Я жил там и знаю все об этом.

Приезжайте на Юг!»

Это письмо было написано в феврале, а 29 января в Фордгаме, около Нью-Йорка, Эдгар По писал мистрис Шью:

«Мой самый добрый, самый дорогой друг, — бедная моя Виргиния еще живет, но угасает быстро и еще испытывает сильные страдания. Да даст ей Бог жизни, пока она не увидит вас и не поблагодарит вас еще раз… Приезжайте, — о, приезжайте завтра».

Мистрис Шью приехала и приняла прощальный привет умирающей. 30 января Виргиния умерла, а Эдгар По не отозвался на красивый зов «На Юг, на Юг». Но, быть может, очень жаль, что он не поехал тогда на Юг.

Смертные пелены. Что ж в них особенного? Они возникают в жизни каждого. Они неизбежны, как белый туман над вечерним лугом. Мы думаем о них в раннем детстве, когда видим, как крестьянские женщины стелят под солнцем белые холсты. Они похожи на белый снег, который каждый год затягивает остывшие равнины. В них ничего нет особенного, ничего устрашительного. Но когда тот, кто видел и холст, и туман, и снега, увидит любовь свою, закутанную в смертные пелены, он слышит звоны незримых колоколен, и впервые он понимает больше, чем это может быть выражено в словах.

«Мистрис Шью была так добра к ней, — говорит мистрис Клемм. — Она ухаживала за ней, пока она жила, как если бы это была ее дорогая сестра, а когда она умерла, она одела ее для могилы в красивое полотно. Если бы не она, моя любимица Виргиния была бы положена в могилу в бумажной материи. Я никогда не смогу высказать мою благодарность за то, что моя любимица была похоронена в нежном полотне».

Лен голубой расцвел и отцвел. Он превратился в белое полотно. Из своей смерти голубой цветок свил белые-белые смертные пелены.

Эдгар По впал в оцепенение. Ночью он вставал и уходил на могилу, чтобы долго скорбеть там. Потом снова им овладевало оцепенение.