Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849

Люблю сидеть я под окном моим
(А в комнате шумят, смеются дети),
Когда над лесом темно-голубым
Так ярко пышет небосклон… о, в эти
Часы я тих и добр — люблю, любим…
Но кто поймет, кто скажет, чем так чудно
Томилось сердце барышни моей…
Состарившись — и тяжело и трудно
Припоминать блаженство прежних дней —
Тех дней, когда без всякого усилья
Любовь, как птица, расширяет крылья…
И на душе так страстно, так светло…
Но это всё прошло, давно прошло.

XXVI

Да, вы прошли и не вернетесь вновь,
Часы молитв таинственных и страстных,
Беспечная, свободная любовь,
Порывы дум, младенчески прекрасных…
Всё, всё прошло… горит упорно кровь
Глухим огнем… а, помнится, бывало,
Верхом я еду вечером; гляжу
На облака, а ветр, как опахало,
В лицо мне тихо веет — я дышу
Так медленно — и, благодати полный,
Я еду, еду, бледный и безмолвный…
Но, впрочем, кто ребенком не бывал
И не забыл всего, что обожал?

XXVII

Он обещал прийти — твердит она…
И хочет и не может оторваться;
Но неужель Параша влюблена?
Не думаю — но не могу ручаться…
А вот и ночь: и вкралась тишина,
Как поцелуй томительно протяжный,
Во всё земное… «Спать пора, сосед!» —
Сказал отец, а мать с улыбкой важной
Его зовет на завтрашний обед.
Параша в сад таинственный и темный
Пошла — и понемногу грусти томной
Вся предалась… Но он-то, что же он?
Я вам скажу — он вовсе не влюблен.

XXVIII

Хотите ль знать, что он за человек?
Извольте: он богат, служил в военной;
Чужим умом питался весь свой век,
Но ловок был и вкрадчив. Изнуренный,
Скучающий, направил он свой бег
В чужие страны; с грустною улыбкой
Везде бродил, надменный и немой;
Но ум его насмешливый и гибкой
Из-за границы вынес целый рой
Бесплодных слов и множество сомнений,
Плоды лукавых, робких наблюдений…
Он надо всем смеялся; но устал —
И над собой смеяться перестал.

XXIX

Мы за границу ездим, о друзья!
Как казаки в поход… Нам всё не в диво;
Спешим, чужих презрительно браня,
Их сведений набраться торопливо…
И вот твердим, без страсти, без огня,
Что и до нас дошло, но что, быть может,
Среди борений грозных рождено,
Что там людей мучительно встревожит,
Что там погубит сердце не одно…
Не перейдя через огонь страданья,
Мы не узнаем радостей познанья —
И, наконец, с бессмысленной тоской
Пойдем и мы дорогой столбовой.

XXX