Том 1. Загадки раскрылись

Сейчас мы торопимся к югу, Казахстан и Киргизия уже позади, мы в Узбекистане и останавливаемся на очередной ночлег недалеко от Ташкента. По быстро установившейся традиции смотрим по пути горчак и софору. Оба растения здесь уже большие, крупные, — сказывается продвижение к югу. Мы ищем галловую нематоду. Горчак поражен галлами круглого червя нематоды, ранее известной только в Таджикистане. Галлы — это наросты на растениях. Они образуются паразитическими организмами. Обычно возбудители галлов специфичны и могут жить только на одном избранном ими растении. Галловой нематоды в Казахстане нет, горчак в эту страну проник недавно. Наша задача — помочь быстрее продвинуться Горчаковой нематоде вслед за своим прокормителем, стремительно завладевающим новые территории.

Столицу Узбекистана минуем стороной по кольцевой дороге. Мои спутники горестно вздыхают: очень им хочется посмотреть Ташкент. Но дорог каждый день, сроки поездки очень малы, а маршрут — большой.

Опять долгий путь к югу. Становится жарче, на термометре уже 32 градуса. Въезжаем в типичный пейзаж, до предела используемой земли под посевы хлопчатника, главной сельскохозяйственной культуре Узбекистана. Все земля сплошь запахана, возделана и лишь кое-где среди поля располагаются неприкосновенные группки дерева тутовника или, как его еще называют — шелковицы. Здесь природа до предела упрощена, отсюда давным-давно исчезли звери и птицы, остались лишь вездесущие воробьи, ласточки да сороки. Из богатого мира насекомых сохранились те, кто связан с хлопчатником, да редкими полосками сорняков у дорог, и вдоль оросительных каналов — арыков. Еще живут здесь немногочисленные насекомые-копрофаги, пожирающие навоз домашних животных.

Пока машина заправляется бензином, вижу как сорока, ловко лавируя между машинами и людьми, шустро бегает по обочине дороги. Найдет лепешку кизяка, быстро отбросит ее клювом в сторону и поклюет жуков, спрятавшихся на день от солнца. Тем и кормиться. Жаль сороку, до чего дожила бедная птица.

— Зачем ты живешь здесь сорока! — шутя говорит Сламбек. — Лети к нам в Казахстан, у нас хватит тебе поживы.

Коровы пасутся по обочинам дорог, поедают сорную траву. Жуки едят коровий навоз, сороки — жуков. Несложная цепочка и мне вспоминается учение академика Вернадского о ноосфере, сфере разума, который сохранит природу в определенном, свойственной ей, сочетании и благоденствии. Глубоко уважаемый мною ученый, эрудит, благородный интеллигент, судя по всему, типичный горожанин, не знающий природу и ее грядущего будущего, представлял ли он, какой будет эта ноосфера…

Нам бы остановиться, передохнуть, оглядеться, да негде приткнуться: кругом поля и поля и так весь день нашего стремительного пути. Только к вечеру увидали кусочек жалкой степи, изборожденной во всех направлениях тропинками домашних животных. И на ней — небольшое озеро в тростниках.

Едва мы остановились, как к нам сразу примчалось несколько стрекоз, и принялись за охоту, им только возле человека и можно чем-нибудь поживиться. Удивительно как четко выработался этот новый инстинкт поисков добычи. Но комаров и мух возле нас почти нет, и бедным хищницам с трудом дается их добыча. Странные стрекозы, странное озеро без мух и комаров, какие силы уничтожили этих вездесущих насекомых!

Кукует кукушка. В безлюдном и обездоленном кусочке земли ее голос кажется необычным: как будто типичная лесная птица, она приспособилась подбрасывать свои яички в гнезда птичек-камышевок.

Ночью истошно кричали сверчки, но вокруг нашего бивака они соблюдают дистанцию молчания. Как они понимают, что территория занята, хотя на нашей стоянке царит тишина, все спят. Впрочем, появился один необычный, поет почти рядом, но плохо и тихо. Видимо очень старый, доживает последние дни, но продолжает петь ради поддержания общего хора, живет надеждой, как и все мы: когда исчезает надежда, кончается и жизнь. Живет по правилам, принятым и человеком, выраженным пословицею: «Умирать собирайся, а рожь сей».

Из-за духоты спится плохо. Мы лежим на большом брезенте, разостланном на земле. Над каждым из нас растянут марлевый полог. Под мой полог пробрались маленькие муравьи, но не кусаются. Все равно неприятно, щекочутся. Зажег фонарь, присмотрелся, как будто это муравей Тапинома эрратикум.

Где-то недалеко грохочут поезда. Еще сильнее кричат сверчки. Иногда с озера доносятся крики чаек. Помолчат и снова закричат. Что с ними: выясняют какие-то отношения друг с другом, поглощены своими маленькими событиями.

Утром на остатках каши в миске нашей собаки собралась кучка муравьев. Немало их бродит и по постелям, по пологам, от бивака в разные стороны тянутся их оживленные процессии. Все муравьи собрались на крошки еды. В обездоленной пустыне даже такая находка бывает не всегда.

Судя по следам, к этому озерку приезжают порыбачить, и муравьи, как и стрекозы, приспособились к посетителям, снимают с них дань.