Том 10

Возбуждение и напряжение, пережитые англичанами за эту неделю, не поддаются описанию. В субботу перед биржей под звуки фанфары было оглашено лорд-мэром донесение о победе на Альме, а по всей стране распространилась ложная весть о падении Севастополя. Весь мир оказался обманутым. Наполеон объявил об этом счастливом событии своей армии в Булони, английские и французские газеты опубликовали передовые о нем, австрийский император поздравил императора Франции и английскую королеву с победой, но осмотрительно не упомянул Севастополя; праздничные огни были зажжены и пушки палили. Мы вскоре узнали, какое сообщение послужило поводом для такой радости и ликования; в действительности его источники, как оказалось, весьма сомнительного характера. В Бухарест прибыл «татарин», как турки называют курьеров, с донесениями из Константинополя для Омер-паши, но ввиду отсутствия этого генерала пакет был переслан ему нераспечатанным — поэтому мы и не знаем его содержания. Но курьер рассказал, что в момент его отъезда из Константинополя в городе устроили иллюминацию и было отдано распоряжение продолжать ее в течение десяти дней. Из этого он сделал вывод, что Севастополь взят, и сообщил тотчас же такие подробности, какие может сообщить только турецкий или лондонский курьер в кабаке. Он упомянул о 18000 убитых русских и о захвате 200 пушек — хотя в фортах их было свыше 500; 22000 русских, разумеется, были взяты в плен — поскольку известно, что всего гарнизон насчитывал около 40000. Сперва флот был захвачен, затем часть его уничтожена и князь Меншиков собирается взорвать себя с остальной частью и т. д. и т. д.

Но казалось довольно странным, что о таком важном событии не было сообщено лордом Редклиффом консулу в Бухаресте и что французское правительство не получило никакого донесения. Тем не менее новость была слишком хороша, чтобы ей не поверить, и поэтому ей поверили. Правда, на следующий день из С.-Петербурга пришло сообщение, упоминающее донесение князя Меншикова от 26 сентября о том, что после битвы на Альме он отступает по направлению к Симферополю. Однако газеты, вместо того чтобы сразу отказаться от приятного заблуждения относительно падения Севастополя, решили, что это опечатка и что в действительности донесение датировано 20 сентября. Сегодня английское общественное мнение отрезвилось: неправдоподобное сообщение о захвате большой крепости без осады оказалось жестокой мистификацией, которая заставит газеты в будущем быть более осмотрительными.

В Испании беспорядки имели место не только в Малаге, где республиканская партия, как я отмечал в одной из своих последних статей, очень сильна, но даже в Логроньо, где многие годы жил Эспартеро; телеграф сообщает, что в Хаэне был раскрыт республиканский заговор и инфант дон Энрико, брат слабоумного супруга королевы, выслан на Балеарские острова. Однако возбуждение, вызванное известием о Севастополе, так велико, что никто не обращает внимания на события в Испании.

В Дании 2 октября открылся парламент. Тронная речь короля прозвучала вызовом собранию. Она была встречена свистками и возгласами в честь конституции. «Frankfurter Journal» вторично сообщает, что союзные державы решили пересмотреть пресловутый договор от 8 мая 1852 г.[291], по которому наследование датского престола в конце концов достается императору России. Уркарт непрестанно привлекал внимание публики к этому дискредитирующему европейскую дипломатию документу, и его усилия, очевидно, теперь, наконец, увенчались успехом. Этот маневр западных держав, если вообще такому слуху можно верить, имеет следующую цель: путем возобновления переговоров добиться присоединения к союзникам Пруссии, которая в свое время не согласилась с вышеупомянутым договором. Заслуживает внимания тот факт, что Пальмерстон называл этот договор, как и договор 1840 г., мерой, направленной против России, тогда как его пересмотр в данный момент следует понимать как враждебный акт по отношению к России.

Сообщают, что Австрия послала в С.-Петербург ноту, предлагая еще раз четыре условия в качестве основы для мирных переговоров и указывая, что отказ царя принять их будет рассматриваться Францем-Иосифом как casus belli [повод к войне. Ред.]. Таков один из результатов побед, одержанных в Крыму.

Следующие замечания, по поводу статьи, недавно появившейся в «Economist», приводятся, нами из торгового циркуляра гг. Смита и Чарлза: