Том 10

Русский командующий начинает с того, что вырабатывает очень хороший план наступления, заимствованный из опыта наиболее прославленных сражений Наполеона (ведь ни у одного русского генерала не было оригинальных мыслей, даже у Суворова, оригинальность которого проявлялась только в непосредственном наступлении). Затем он приступает к осуществлению этого плана самым верным путем. Он занимает позицию на неприятельском фланге. Стратегический маневр закончен. начинаются тактические действия. И тут сразу отвергается научный, опирающийся на изучение прошлых войн способ ведения войны, способ, выработанный западной цивилизацией, и выступает вперед неприкрытое варварство. Эта блестящая армия с ее старыми воинами, многие из которых прослужили по двадцать пять лет, — этот образец плацпарадной муштры, — оказывается столь неповоротливой, столь неспособной к схваткам рассыпным строем и к борьбе небольшими отрядами, что со офицеры могут только обрушивать эту тяжелую массу на неприятеля. Оставляется всякая мысль о тактическом маневрировании: вперед, вперед, вперед, — вот все, что можно делать. Эта плотная масса живых тел, конечно, уже в силу своей компактности, представляла собой лучшую мишень, которой только мог бы пожелать артиллерист; и в то время как редкие цепи англичан, залегшие за верхушкой холма, были защищены от огня, ядра их производили опустошения в колоннах, имевших значительную глубину, убивая при каждом залпе тридцать — сорок человек, а пули Минье градом летели в противника и вряд ли хоть одна из них могла пролететь мимо мишени таких размеров. Простого натиска этой тяжелой массы должно было быть достаточно, чтобы прорвать ряды союзников. Но здесь русские столкнулись с противником, привыкшим к этому способу ведения войны. Англичане во время своих индийских войн научились выдерживать натиск плотных масс, даже превосходящих их численно. И хотя русские намного выше сикхов или белуджей, но войска, привыкшие побеждать в шесть или восемь раз превосходившие их численно силы сикхов или белуджей, конечно, могли выдержать натиск русских, превосходивших их численно в три раза, коль скоро русские применяли тактику сикхов. Когда русские колонны выходили на вершину холма, их боевые порядки уже были нарушены огнем, и нового залпа с расстояния в пятьдесят ярдов и штыковой атаки оказывалось достаточно, для того чтобы они рассеялись в беспорядке. Позднее, когда русские стали появляться в большем количестве, англичане, по примеру солдат Наполеона, строившихся в каре среди мамелюков у пирамид, стояли среди окружавшей их массы русских. Непоколебимость войск, проникнутых той уверенностью в себе, которой могут обладать лишь солдаты страны, достигшей высокого уровня цивилизации, а также превосходство вооружения и огня англичан решили дело. Русские солдаты стреляют хуже, чем какие-либо другие; они это здесь показали; ведь в противном случае они наверняка уложили бы всех находившихся тут англичан.

Вот в чем особенности инкерманского сражения и его значение. Оно показало, что слава русской пехоты блекнет. Оно показало, что, как бы Россия ни продвигалась по пути прогресса, Запад движется вперед, во всяком случае, вдвое быстрее и что Россия не может рассчитывать на успех в войне против Запада не только при равенстве сил, но даже имея на своей стороне такие преимущества, какие были при Инкермане. Не будь катастрофической гибели союзных транспортов в Черном море, этого сражения было бы достаточно, чтобы окончательно решить успех союзников в Крыму, при условии, что английские и французские генералы воздержались бы от того, чтобы совершать слишком грубые промахи. Мы еще не знаем подробностей этой тяжелой катастрофы, о которой известно только по телеграмме из Лондона, полученной нашим агентом в Ливерпуле как раз перед отходом парохода «Пасифик». Мы еще не знаем, везли ли последние корабли войска или только продовольствие и военное снаряжение, но из молчания телеграфа можно сделать вывод, что они не имели на борту войск. Но если во время этой бури погибли крупные войсковые соединения, отправленные в Крым, то, право, стихия нанесла союзникам гораздо более тяжелый удар, чем неприятель, и союзные войска у Севастополя могут погибнуть от болезней и изнурительных атак прежде, чем станет возможно послать им новые подкрепления.

Другую — и не менее серьезную — угрозу для них таит позиция, занятая немецкими державами. По-видимому, Австрия сейчас впервые обнаруживает действительную склонность порвать с западными державами и присоединиться к царю, а за ней пойдет вся Германия. Как бы то ни было, не подлежит сомнению, что теперь близок момент, когда война должна принять колоссальные, ужасные размеры и охватит всю Европу своим пламенем.

Написано Ф. Энгельсом 27 ноября 1854 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 4261, 14 декабря 1854 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты