Том 10

Однако шутки в сторону. Думаю, что я чту и ценю ваше пуританское происхождение не меньше, чем вы сами; но я целиком присоединяюсь к мнению моего деда — человека строгих взглядов, честной души, отнюдь не склонного к лести. Вот что он сказал однажды: «Пусть там толкуют что угодно про этих пилигримов, а все-таки трудно найти людей лучше, чем они; что же касается меня, так я не боюсь прямо заявить: они были бы самыми лучшими людьми на свете, если бы только родились в Миссури».

«РЫЦАРИ ТРУДА» — НОВАЯ ДИНАСТИЯ [197]

Власть одного человека над другими означает угнетение — неизменно и всегда угнетение; пусть не всегда сознательное, преднамеренное, обдуманное, не всегда суровое, или тяжкое, или жестокое, или огульное, — но так или иначе — всегда угнетение в том или ином виде. Более того: даже когда власть имущий хочет сделать добро одному человеку, он неизбежно причиняет вред другому. Кому ни вручи власть, она непременно проявится в угнетении. Дайте власть дагомейскому царьку[198] — и он тут же начнет проверять меткость своей новенькой скорострельной винтовки на каждом, кто проходит мимо его дворца; люди будут падать один за другим, но ни ему, ни его придворным и в голову не придет, что он совершает нечто неподобающее. Дайте власть главе христианской церкви в России — императору, — и он одним мановением руки, точно отгоняя мошкару, пошлет несчетное множество молодых мужчин, матерей с младенцами на руках, седовласых старцев и юных девушек в невообразимый ад своей Сибири, а сам преспокойно отправится завтракать, даже не ощутив, какое варварство только что совершил. Дайте власть Константину, или Эдуарду IV, или Петру Великому, или Ричарду III, — я мог бы назвать еще сотню монархов, — и они перебьют своих ближайших родичей, после чего отлично заснут, даже без снотворного[199]. Дайте власть Ричарду II — и он исторгнет у толпы рабов слезы благодарности, даруя им свободу (чтобы спасти свою жизнь)[200], а едва спасшись, посмеется им в лицо, разорвет на клочки грамоты об освобождении и посулит им новое рабство, такое жестокое, какое им и не снилось. Дайте власть средневековым сеньорам — и они закрепостят свободных крестьян, а затем, без малейшего чувства юмора, предоставят им самим доказывать, что они не крепостные, а свободные люди. Дайте власть церкви — и она примется безжалостно убивать, терзать, пытать, сжигать на кострах, причем ни сама она, ни ее приспешники не усомнятся, что она трудится не покладая рук на благо человека и во славу божию. Дайте власть совершенно к тому неподготовленным, невежественным массам во французской монархии, доведенным до исступления тысячелетним разгулом невообразимого деспотизма, и они будут убивать без разбора и зальют кровью всю страну. Дайте власть кому угодно — и эта власть будет угнетать. Даже Компания конно-железных дорог заставит своих кучеров и кондукторов работать по восемнадцать часов в день, в полярный холод и тропический зной и станет платить им гроши; а вместо этой компании можно, взяв иные масштабы и иные формы, назвать тысячи других корпораций, компаний и промышленных предприятий. Да, можно проследить шаг за шагом весь путь от императора до Компании конно-железных дорог, и мы увидим, что всюду, где есть власть, она используется для угнетения.

Насколько мы знаем, или можем догадываться, так оно идет уже миллионы лет. Кто же угнетатели? Их немного: король, капиталист и горстка других надсмотрщиков и подручных. Кто угнетенные? Их множество. Это народы мира: лучшие представители человечества, рабочие люди — те, кто своим трудом добывает хлеб для праздных белоручек. Почему считается справедливым такое неравное распределение плодов труда? Потому что это установлено законами и конституциями. Из этого следует, что если законы и конституции станут иными и предпишут более равное распределение благ, тогда такой порядок будет считаться справедливым. А значит, в политических обществах право определять, что есть Справедливость, принадлежит единственно Силе; иначе говоря: Сила творит Справедливость — или упраздняет ее. А это, в свою очередь, означает, что если объединившиеся избиратели из числа рабочего населения страны, насчитывающего 45 миллионов, объявят свою волю остальным 12 или 15 миллионам и повелят, чтобы существующая система прав и законов была коренным образом изменена, то тем самым и в эту самую минуту существующая система совершенно недвусмысленно, бесспорно и законно будет объявлена устарелой, негодной, она просто перестанет существовать, и ни один человек из названных 15 миллионов не будет вправе выдвинуть какие-либо возражения.