Том 10

Как он использует свою власть? Сначала — для угнетения. Ибо он не более добродетелен, чем те, кто властвовал до него, и не хочет вводить никого в заблуждение. Разница лишь в том, что он будет угнетать меньшинство, а те угнетали большинство; он будет угнетать тысячи, а те угнетали миллионы. Но он никого не будет бросать в тюрьмы, никого не будет бить плетьми, пытать, сжигать на кострах и ссылать, не будет заставлять своих подданных работать по восемнадцать часов в день и не будет морить голодом их семьи. Он позаботится о том, чтобы все было справедливо — справедливый рабочий день, справедливая заработная плата. И будем надеяться, будем верить, что, когда власть его будет признана, а сила крепко собрана в кулак, он дальше этого не пойдет. Какое-то время, пока не соберется в его цитадели весь гарнизон и не укрепится его престол, он будет требователен, тверд, порою жесток — по необходимости. На это время наберемся терпения.

Ждать осталось недолго, уже близится срок. Воинство его строится, готовое выступить в поход. Трубы играют сбор. Каждую неделю десять тысяч новых бойцов вступают в ряды, и их шаг вливается в громовый ритм марширующих батальонов.

Он — самое ошеломляющее порождение самой высокой цивилизации нашего мира, и лучшее, и достойнейшее. Только наше столетие, только наша страна, только наш уровень цивилизации могли породить его. Подлинные жизненные знания, которыми он владеет, — а только знания дают божественное право на власть, — результат полученного им опыта, в сравнении с которым образованность королей и аристократии, веками правивших им, — детский лепет, не стоящий внимания. Сумма его познаний, собранных из тысячи недавно родившихся новейших профессий со всеми их подразделениями, требующих напряженной точной, сложной работы, физической и умственной, от миллионов людей, — эта сумма познаний так огромна, что по сравнению с ней сумма всех человеческих познаний в любую предшествующую эпоху, вплоть до рождения старейшего из тех, кто здесь присутствует, — все равно что пруд по сравнению с океаном или холмик по сравнению с Альпами. Это знания, рядом с которыми вся образованность прежних времен кажется темнотой и невежеством. Или еще так: вот расстилается равнина, еле видная при свете звезд, — а вот та же равнина, залитая солнцем, во всем разнообразии цветущей природы, оттенков и красок. Без знаний рабочий человек оставался бы тем, чем был прежде, рабом. Получив знания, он стал властелином. Долог и тяжел был его путь. Созвездия в небе, видевшие его рождение, далеко уплыли от своих причалов. Но наконец он пришел. Пришел и останется здесь. Он — величайшее явление величайшей эпохи из всех, которые переживало человечество. Не пытайтесь над ним издеваться — это время прошло. Перед ним стоит самая благородная задача, какая только выпадала на долю человека, и он выполнит ее. Да, он пришел. И теперь не задашь вопрос, который задавали тысячелетиями: как же нам поступить с ним? Впервые в истории человечества нас никто не приглашает в руководители. На этот раз перед нами не брешь в плотине, — перед нами разлившийся поток!

КОММЕНТАРИИ

РАССКАЗЫ. ОЧЕРКИ. ПУБЛИЦИСТИКА

В десятый том включены избранные рассказы, фельетоны, очерки, речи, статьи и памфлеты Марка Твена, опубликованные с 1863 по 1893 год. В книгу вошло также несколько произведений писателя, напечатанных после его смерти, но написанных в течение того же тридцатилетия.

Первые юморески Марка Твена увидели свет еще на рубеже 40-х и 50-х годов прошлого века, когда будущий писатель начал работать типографским учеником в газетах, издававшихся в городке Ганнибале, штат Миссури. В 1852 году в журнале «Карпетбэг» («Саквояж»), выходившем в Бостоне, появился за подписью «С. Л. К.» юмористический рассказ шестнадцатилетнего Сэмюела Ленгхорна Клеменса — «Франт пугает скваттера». Во время поездок в Нью-Йорк, Вашингтон и другие города Соединенных Штатов юноша Клеменс посылал в провинциальные газеты путевые письма, окрашенные в юмористические тона.

Немногочисленные литературные произведения Марка Твена, которые исследователям удалось разыскать в американских газетах и журналах 50-х годов прошлого столетия, существенной художественной ценности не представляют и в данное собрание сочинений не включены.

О наиболее ранних своих выступлениях на страницах печати сам писатель рассказал в очерке «Мои первые подвиги на газетном поприще» (1871). Хотя многое представлено в этом произведении в комически-утрированном виде, в основном оно построено на реальных фактах. (Отметим только, что Сэмюелю Клеменсу было в ту пору не тринадцать лет, как сказано в очерке, а года на два больше, и что газету, в которой он печатался, издавал не его дядя, а старший брат Орион Клеменс.)