Том 10: Атлас Гурагона; Бронзовая улыбка; Корона Гималаев

«Допустим, этот мнимый бурятский лама оказался шпионом, — рассуждал пандит. — Его подослали ко мне, чтобы завлечь в уединенное место. Но зачем? Разве трудно арестовать меня дома или на улице? Что-то я не заметил, чтобы тибетская полиция практиковала тайные аресты. Тогда зачем все это? Может быть, агенты, которым поручили арестовать меня, просто поторопились? Не дождались, пока мы встретимся, пока лжелама не вытянет из меня неосторожных слов. Все это слишком неуклюже, чтобы быть правдой. Очевидно, за кем-то из нас следили и, выяснив, что мы как-то связаны, решили арестовать. В таком случае должен быть арестован и этот бурят. Наконец, последнее время мы часто оказывались рядом, а это тоже могло внушить подозрение…»

Брякнул бронзовой замок, и дверь, скрипя, отворилась.

— Здравствуйте, господин пандит. Рад вас вновь видеть у себя, — сказал, входя в комнату, лама в черной тоге.

Пандит сразу узнал его.

— Вот уж не думал, что вы станете прибегать к столь недостойным методам, святой отец, — сказал он.

— Вы тоже обманули мое доверие, господин пандит.

— Зачем вам понадобилось это похищение, эти носилки? Неужели…

— Я выдам вас китайской администрации, господин пандит, — перебил его черный лама, — если вы не расскажете мне о себе все. Не кажется ли вам, что роль агента несколько не вяжется с вашей глубокой ученостью и утонченным гуманизмом?

— Вы ошибаетесь, святой отец, я…

— Для вас я уже не лама! — повысил голос японец. — Я самурай и слуга императора! Если вы не дадите нужных мне сведений, то завтра же вас передадут в руки амбаня! Надеюсь, мне не надо объяснять, что с вами сделают китайцы?

— Не надо запугивать меня, господин самурай. Вы слишком тонкий человек, чтобы не понимать этого. Ни угрозой, ни пыткой вы не узнаете от меня больше, чем я захочу сказать. Вы же знаете, что я сам смогу остановить свое сердце. Давайте говорить как здравомыслящие люди. Однажды мы сумели договориться…

— Однажды я просто пощадил вас… Хорошо, давайте говорить как разумные люди. Мои агенты поторопились схватить вас и этого русского.

— Он русский?

— Вы знаете лучше меня, кто он.

— Я скажу вам всю правду. Этот человек слишком часто появлялся на моем пути, чтобы я мог его не заметить. Сначала я решил, что он следит за мной. Потом понял, что он выполняет какую-то миссию. Тогда я решил встретиться и поговорить с ним. Очевидно, это навело вас на его след, и вы, решив, что мы связаны, предприняли эту акцию. Она неразумна, святой отец.

— Допустим. А зачем вы решили встретиться?

— Чтобы, по меньшей мере, не мешать друг другу.

— Довольно, господин пандит! — Японец раздраженно махнул рукой. — Я по горло сыт разговорами о гуманизме. Я обращаюсь к вам, как разведчик к разведчику: мне нужны доказательства, что вы не связаны с русской секретной службой. Вот и все. Либо я получу их, либо… Мне нет дела до того, как вы именуете свою миссию, но она на этом закончится. Вы понимаете меня?

— Я не разведчик, святой отец, по крайней мере не такой, как вы, но я понимаю вас. Боюсь только, что, кроме честного слова, у меня не найдется других доказательств.

Раскрылась дверь, и в комнату вбежал молодой монах в такой же, как у японца, угольно-черной тоге.

Он что-то прокричал по-японски. Пандит разобрал только два слова: «англичане» и «сэнсэй».

Черный настоятель сразу же поднялся и, чуть наклонив голову, сказал:

— Я покину вас на некоторое время, господин пандит.

Японцы ушли, заперев за собой дверь…

Загрохотал замок, и в комнату Цэрена в сопровождении черного ламы вошел пандит. Он по индийскому обычаю сложил ладони на груди и поклонился, Цэрен ответил на поклон.

— Садитесь, господа, — сказал по-английски японец, указывая на циновку, — я свел вас здесь не для допроса. Произошло событие, резко изменившее все мои намерения и планы. Надеюсь, что оно затронет также и вас. Только что получено известие, что английская армия перешла индийско-тибетскую границу.

Пандит тихо вскрикнул и беспомощно развел руками.

— Да, господа, — продолжал японец. — Несколько кавалерийских эскадронов и дивизион горной артиллерии движутся уже по дороге к Лхасе. Это вторжение! Артиллерия жестоко подавляет всякое сопротивление. Не сомневаюсь, что страна будет оккупирована. Китай вряд ли вмешается… Вы не ожидали этого, не правда ли, господа?

Цэрен молча затряс головой. Пандит все так же беспомощно развел руками.

— И я, признаться, не ожидал, — японец опустил голову, — хотя ничего неожиданного тут нет. Все в порядке вещей. Теперь вся наша возня становится бессмысленной. Для меня по крайней мере. Я не питаю к кому-либо из вас личного зла. Посему и отпускаю вас, господа… На свой страх и риск. Советую поскорее покинуть Лхасу.

Он встал. И они тоже поднялись со своих мест.

— Торопитесь, господа, — сказал японец, открывая дверь.

— А вы? Что будете вы делать, господин настоятель? — нерешительно спросил пандит.

— Мне надлежит сделать то, что положено японцу, который не оправдал доверия своего императора, — спокойно сказал он, освещая им лестницу лампадой. — Прощайте, господа.