Том 10. Истории периода династии Цин

Иньчжэнь вступил на престол, императорское имя — Цин Шицзун, девиз правления — Юнчжэн (досл. «гармоничное и справедливое»). Император Юнчжэн прекрасно понимал, что его способности были заурядными, что братья в душе не были согласны с его вступлением на престол, и многие министры также не одобряли этого. Для того, чтобы люди подчинились ему как императору, нужно было прибегнуть к некоторым маневрам. Тяжелее всего было справиться с восьмым братом Юньсы, девятым братом Юньтаном, десятым братом Юньэ и четырнадцатым братом Юньти (для того, чтобы избегать употребления императорского имени, «Инь» было заменено на «Юнь»). В особенности была проблема с Юньсы — в императорском доме многие были расположены к нему, но тот относился к нему небрежно. Что же делать? Тогда он решил действовать и кнутом, и пряником. Вступив на престол, он заявил, что назначает на должность четырех главных премьер-министров, первым из которых был Юньсы. Юньсы не только управлял несколькими ключевыми органами, но и получил титул «великий князь Лянь». Внезапно он стал обладателем большой власти. Окружающие не понимали, зачем было так продвигать Юньсы. Подмигивая, император Юнчжэн сказал: «Что касается талантов, одаренности и порядочности в императорском доме, то нет никого, равных Юньсы. Он мне нужен!».

С несколькими младшими братьями император Юнчжэн не церемонился. В руках Юньти был контроль над армией, его было тяжело одолеть. Хотя он был младшим братом императора Юнчжэна от одной матери, но он всегда обращался пренебрежительно со своим старшим братом, а теперь он стал близким другом Юньсы и на этот раз их было не разлучить. Император Юнчжэн дал указание: «Юньти несет большую ответственность и не может уйти с передовой линии Цинхая. Но в стране большой траур, он должен выполнить сыновний долг. Если он не вернется, то на сердце у него будет тяжело. Пусть он скорее вернется в Пекин, а делами на передовой займется наместник Нань Гэнъяо и другие». Таким образом Юньти утратил контроль над армией. Вернувшись в Пекин, он был направлен в Цзуньхуа, чтобы охранять императорскую гробницу и жить праздно.

Юньтан был самым недовольным своей участью, и он активно выражал свое недовольство. Тогда император Юнчжэн издал указ: «Юньти нескоро сможет вернуться в Пекин, а Цинхай — это критически важное место, пусть Юньтан едет в Синин в Цинхае охранять границы!». Услышав это, Юньтан все понял: это был отвлекающий маневр, чтобы разлучить его с восьмым братом. Он долго откладывал, много жаловался, но в конце концов с тяжелым сердцем поехал. Военными действиями в Цинхае руководил Нань Гэнъяо, Юньтану там было нечего делать — это был практически домашний арест.

Для Юньэ император Юнчжэн тоже придумал место укрытия. Большой Лама халха-монголов приехал в столицу, чтобы почтить память покойного императора Канси, он был слишком стар и вскоре умер в Пекине. Императорский двор решил отправить высокопоставленного чиновника, чтобы тот доставил тело Ламы на север Великой пустыни Гоби, а затем провел церемонию инаугурации нового Большого Ламы. Это служебное поручение должно было занять много времени, дорога была далекой, и император Юнчжэн отправил Юньэ заняться этим. В душе Юньэ был против, но ему ничего не оставалось, кроме как отправиться в путь.

Теперь оставались только чиновники Юньсы — кого мог, того император Юнчжэн перетянул на свою сторону, а кого не смог, того устранил от должности или перевел на новое место. Таким образом приверженцы Юньсы рассеялись. К этому моменту Юньсы уже практически все понял, хотя ему пожаловали титул и дали повышение, но он был связанной птицей в золотой клетке. Если совершить хоть одну ошибку, то все будет кончено. Поэтому, когда люди приходили к нему с поздравлениями, он только тяжело вздыхал и качал головой. Его жена была острой на язык, она сказала: «Чему радоваться? Тут вопрос в том, сможешь ли ты сохранить голову на плечах!». Для того, чтобы уберечь себя, ему оставалось только стать рабом и беспрекословно выполнять указы императора. Но Юньсы был не таким человеком, если уж он управлял делами, то всегда вносил свои идеи, и министрам нравилось прислушиваться к нему. Плохи дела!