Том 10. Пьесы, написанные совместно

Варя. Ушел… (Отворяет дверь в другую комнату.)И там нет… Да вон он уехал… Отлично! Какой умник!

Входит с террасы Ашметьев.

Явление шестов

Варя, Ашметьев.

Варя. Папка, откуда ты?

Ашметьев. Все на лугу, я к тебе, моя милая дикарка! Им там весело, а мне скучно без тебя; да по дороге встретился с твоим отцом, он просил меня вразумить тебя насчет жениха.

Варя. Поздно, уж все кончено.

Ашметьев(взволнованным голосом). Что же?

Варя. Я иду за него. Что ты так смотришь? Ты испугался?

Ашметьев. Нет, только… непонятно мне.

Варя. Тебе жаль меня, папка?

Ашметьев. Мне трудно поверить, это что-то не так, тут есть что-то невероятное.

Варя. Так ты меня любишь?

Ашметьев. Да, признаюсь, мне было бы жаль так скоро расстаться с тобой!

Варя. Золотой, золотой мой папка!

Ашметьев. Да что же, что же? Говори!

Варя. Поздравь меня, я теперь ничья, я своя; что хочу, то с собой и делаю; а то мне все представлялось, что я чужая, точно связанная, точно камень на шее был. Я ему прямо: «Я такая дурочка, я, мол, не гожа для вашей милости».

Ашметьев. Как это мило: «Не гожа для вашей милости». Действительно, не гожа; да и он для тебя не гож.

Варя. Ты доволен, папка?

Ашметьев. Я доволен за тебя; он не живой человек, у него никакого чутья, он не способен оценить такое сокровище, как ты, моя дикарка.

Варя. Как это нехорошо, тяжело быть чужой; вот я теперь, как птичка, — кажется, выше облака залетела бы.

Ашметьев. Ну, это высоко очень: садись-ка ты, птичка, со мной, щебечи мне о своих золотых снах, о своих мечтах и грезах девичьих.

Варя(садясь). Я снов почти не вижу, я коли усну, так сплю крепко и просыпаюсь веселая; а иногда бессонница, сердце бьется; я оденусь да в сад уйду… Что со мной случилось!.. Я никогда не плачу, всегда весела; а ночью в саду вдруг один раз как зарыдаю… с чего — сама не знаю…

Ашметьев. Это внутренний огонек: он теплится, теплится тихо, да вдруг и вспыхнет, и вскипятит всю кровь, и брызнут слезы. Только ты этих слез не бойся; это не слезы даже, а гроза весенняя, жемчужные брызги, золотой дождь.

Варя(прилегая к плечу). Папка, а ведь хороша жизнь? Много в ней радости и веселья?

Ашметьев. Для тебя хороша; все радости, все наслаждения — только умей пользоваться, брать то, что нужно. А для меня уж все сладкое кончено, остается горькое, остается расплата с старыми долгами.

Варя. Ну, что это! Зачем такие слова говоришь! Ты со мной, ведь ты со мной, папка. Посмотри, как все хорошо: солнце светит… сад… луг… Вон посмотри — сено косят, парни с девками играют… вон один погнался за девушкой… догоняет, ай, ай! Схватил (смеется), как целует! Ну, разве не хорошо это, папка, а? Хорошо ведь?

Ашметьев. Да, хорошо… Какой воздух из саду, как легко дышится, я давно не чувствовал такой отрады… и с тобой, милая дикарка.

Варя. Ты ведь, папка, только притворяешься, а ты совсем не старик: ты хитрый! «Я старичок, старичок», да и подыгрался; а сам еще молод… Ну, что ж… мне так лучше.

Ашметьев. То есть с молодым лучше?

Варя. Не с молодым, а вот с таким, как ты, с тобой мне лучше.

Ашметьев. Да, вот теперь, в эту минуту, я не старик, я молод, мне даже страшно, что я молод.

Варя. Да нет, зачем, отчего страшно? Нет, отлично! Я рада, я очень рада!

Ашметьев(с волненьем). «Очень рада, очень рада». Да понимаешь ли ты, что говоришь? Я могу забыться… Для меня на свете теперь нет ничего, только ты одна… одна ты.

На террасе показывается Марья Петровна.

Варя. Ах, как хорошо это, как хорошо! Вот оно, я никогда еще… Ах, как хорошо!

Ашметьев(страстно обнимая Варю и осыпая поцелуями). Варя, дикарка, бесенок! (Освобождаясь.)Уйди, уйди скорей от меня!

Варя. Нет, я не пойду от тебя; чего мне бояться, мне так хорошо с тобой, отлично! (Испуганно.)Папка, что ты? Как ты побледнел! Что это?

Ашметьев. У меня закружилась голова; я пойду, я пройдусь по саду.

Варя. Ах, а я сама-то вся горю, и сердце… ах, как бьется! Я сейчас велю подать тебе воды.

Ашметьев. Нет, я сам пойду спрошу. Иди туда, к гостям… я догоню…

Варя(уходя). Приходи скорей, папка!

Ашметьев. Что это? Или внезапный прилив сильного чувства, или года сказываются! И как я изнемог, я едва стою на ногах. (Уходит в дверь направо.)

Входит с террасы Марья Петровна.

Явление седьмое

Марья Петровна, потом Мавра Денисовна.