Том 10. Пьесы, написанные совместно

Залешин(как бы очнувшись). Едем, едем… да!..

Авдотья Васильевна. Слава богу, очнулся! Ну, прощайте-с, Анна Владимировна, уж поцелуемтесь с вами.

Целуются.

Ренева. Прощайте!

Авдотья Васильевна(поспешно уходя). Скорей, Семен Семеныч, а то гроза захватит.

Залешин(протягивая руку Реневой). До свиданья! Так заглянете на наше житье-бытье?

Ренева. Нет, зачем? Благоденствуйте! Что мне у вас делать! А зевать до истерики я могу и здесь, дома.

Залешин. А коли ежели да это самое благоденствие и с этого самого раза вдребезги полетит?

Ренева(с ядовитой улыбкой). Успокойтесь, успокойтесь!

Залешин. Нет! (Ударяя себя в грудь.) Тут что-то у меня неловко вдруг сделалось!

За сценой голос Авдотьи Васильевны: «Семен Семеныч, да что же вы там?»

Ренева. Слышите, зовет. Идите, поспешите к ней, к своему закону!

Залешин. Какой тон, сколько яда! А все-таки вы очаровательны!

Уходит. На сцене темно.

Ренева. Нет, уж к нему ничего чувствовать нельзя, кроме сожаленья. Бедный!

Вдали раздаются редкие удары церковного сторожевого колокола.

Звон… вечерний звон! «Как много дум наводит он!..» Поброжу по саду.

Уходит направо. Рабачев и Оля выходят, обнявшись, из глубины.

Явление восьмое

Рабачев и Оля.

Оля(робко оглядываясь). Смотри, огонь в доме, еще не спят. Как страшно!

Рабачев(прижимая ее). Со мной-то страшно! Что ты! Не бойся ничего!

Оля. Нет, уж больше не пойдем сюда. Здесь нельзя нам видеться; она приехала, будет гулять по вечерам. Лучше где-нибудь в другом месте.

Рабачев. Приходи ко мне. Отчего ты не хочешь? Чего боишься?

Оля(припадая к нему на грудь). Ах, Боря, как-то неловко еще, стыдно! Никто еще не знает. Ну, увидит кто-нибудь…

Рабачев. А что ж такое? Ничего. Ведь ты моя невеста.

Оля. Невеста — да! (Смеется.) Ты когда сватался-то?

Рабачев. Эка важность, что не сватался! Не успел еще. А вот приеду к твоему отцу, скажу два слова, и сейчас свадьба.

Оля(смеется). А когда это случится? После дождика в четверг?

Рабачев. Да куда торопиться-то, Олюшка? Еще наживемся в браке-то: надоест, канитель ведь это. Вон посмотри на Залешиных! А теперь думаешь, где бы свидеться, крадешься, чтобы люди не видали, сердце бьется. Хорошо ведь это?

Оля. Да, тебе-то хорошо.

Рабачев. А тебе?

Оля(смеется). И мне хорошо… да только…

Рабачев. Что?

Оля. Стыдно, вот что… да и грех.

Удар колокола.

Ай!

Рабачев. Что с тобой!

Оля. Ох!.. Погоди!.. Знаешь что? Иногда, вот так-то повидавшись с тобой, бегу я домой через погост ночью, и вдруг сторож в колокол… Мне все мерещится, что мать грозится из могилы, сердится.

Рабачев. Полно пустяки-то! Живой об живом и думает, а мертвым до нас дела нет.

Оля. Ах! (Прижимается к Рабачеву.)

Рабачев. Что ты?

Оля. Там кто-то ходит.

Рабачев. Да и то. Уйдем отсюда.

Оля. Куда же?

Рабачев. Пойдем ко мне.

Оля. Ах, нет, что ты!

Рабачев. Ну, Оля! ну, пойдем. Ну, милая, пойдем ко мне.

Оля. Ах, Боря, нет, право… Нехорошо… Ну, увидят?

Рабачев. Эх, Оля! Не ломайся ты, сделай милость! Знаешь, терпеть я не могу. (Поворачивается, чтобы уйти.)

Оля. Ну, миленький, пойдем, пойдем! Ну, прости меня, миленький, миленький!

Уходят в глубину. Ренева выходит справа.

Явление девятое

Ренева(одна). Кто это? Вот счастливцы!. Какое воркованье, какая ласка! Ведь есть же счастье: зачем же оно другим, а не мне? Зачем я их видела? Разве не могли они со своим счастьем итти в другое место? Или затем, чтобы зависть и злоба не умирали во мне, чтоб они душили меня постоянно? (Опускается на скамью.) О, проклятие!

Действие второе

ЛИЦА:

Ренева.

Залешин.

Рабачев.

Оля Василькова.

Худобаев, значительный чиновник в отставке, 50 лет.

Дерюгин.

Даша.

Большая мрачная комната в доме Реневой; мебель старая; с одной стороны дамский письменный стол, кресло; с другой — круглый стол, диван и кругом кресла; на стенах почерневшие портреты. Две боковых двери и одна — прямо, стеклянная, отворенная на балкон; виден сад; направо, сбоку, окно.

Явление первое

Ренева сидит за письменным столом, Даша стоит подле.

Ренева. Это в Венецию. (Задумывается.) Ах, Венеция!..

Даша. Умрешь — не забудешь, Анна Владимировна!

Ренева. Это в Париж, доброму старичку Пэно, нашему банкиру. Париж, милый Париж, когда-то я снова увижу тебя!

Даша. Лучше города, кажется, нет и на свете!