Том 10. Письма. Дневники

Дорогая Дина, ты так чудесно рассказала о Тригорском, что меня так и тянет туда. Все, что как-то касается Пушкина, необычайно притягательно. Поэтому я бы могла сразу же сорваться с места и — в Тригорское! Но, сама понимаешь, при твоей наблюдательности, что, кроме Пушкина, повышенно притягателен для меня и Булгаков. И вот от него уехать трудновато. А тут еще он сядет за комедию. Значит, я буду переписывать, что очень люблю.

Миша тебе очень скупо написал про пьесу. А по-моему, это совершенно замечательная вещь. В письме очень трудно рассказать, как она волнительна и не похожа ни на что другое. Если пьеса пойдет — буду плакать на ней. На чтении моя сестрица так ревела!.. А я не плачу, а холодею.

Дина, милая, целую тебя крепко и очень кланяюсь Николаю Эрнестовичу. Ах, если бы он сбрил усы!..

Миша прочитал мою приписку и заругал меня за похвалы.

Кель ма ви...

Твоя Люся.

М.А. Булгаков ― А.С. Щербакову [757]

Москва, 1 октября 1935 г.

Ответственному Секретарю Союза Советских Писателей тов. А.С Щербакову от Михаила Афанасьевича Булгакова, члена Союза Советских Писателей.

Уважаемый товарищ!

Проживая в настоящее время с женою и пасынком 9 лет в надстроенном доме Советского Писателя (Нащокинский пер., № 3), известном на всю Москву дурным качеством своей стройки и, в частности, чудовищной слышимостью из этажа в этаж, в квартире из трех комнат, я не имею возможности работать нормально, так как у меня нет отдельной комнаты.

Ввиду этого, а также потому, что у моей жены порок сердца (а мы живем слишком высоко), я обратился в правление РЖСКТ Советского Писателя с просьбою о том, чтобы мне, вместо моей теперешней квартиры, предоставили четырехкомнатную во вновь строящемся доме в Лаврушинском переулке, по возможности, не высоко.

Я прошу Союз поддержать мое заявление.

М. Булгаков.

Москва, Нащокинский пер., 3, кв. 44. тел. К 058-67

М.А. Булгаков ― П.С. Попову [758]

11.II.1936 г. Москва

Спасибо тебе за вести, дорогой Павел.

«Мольер» вышел. Генеральные были 5-го и 9-го февраля [759]. Говорят об успехе. На обеих пришлось выходить и кланяться, что для меня мучительно.

Сегодня в «Сов[етском] иск[усстве]» первая ласточка — рецензия Литовского [760]. О пьесе отзывается неодобрительно, с большой, но по возможности сдерживаемой злобой, об актерах пишет неверно, за одним исключением.

Ивана Васильевича [761] репетируют, но я давно не был в Сатире.

Об Александре Сергеевиче [762] стараюсь не думать, и так велика нагрузка. Кажется, вахтанговцы начинают работу над ним. В МХТ он явно не пойдет.

Мне нездоровится, устал до того, что сейчас ничего делать не могу: сижу, курю и мечтаю о валенках [763]. Но рассиживаться не приходится — вечером еду на спектакль (первый, закрытый) [764].

Обнимаю тебя дружески.

Твой Михаил.

Елена Сергеевна Анне Ильиничне и тебе шлет привет.

М.А. Булгаков ― В.В. Вересаеву [765]

12.III. 36 г.

Сейчас, дорогой Викентий Викентьевич, получил Ваше письмо и был душевно тронут! Удар очень серьезен. По вчерашним моим сведениям, кроме «Мольера», у меня снимут совсем готовую к выпуску в театре Сатиры комедию «Иван Васильевич».

Дальнейшее мне неясно [766].

Серьезно благодарю Вас за письмо, дружески обнимаю. Желаю доброго.

Ваш М. Булгаков.

М.А. Булгаков ― С.А. Ермолинскому [767]

14.VI.36 г. Москва

По возвращении в тощей пачке писем нашел, к большому удовольствию, твое, дорогой Сережа!

Привет Марике и тебе!

Синоп ты описал чудесно, и мне мучительно хочется увидеть море.

Киев настолько ослепителен, что у меня родилось желание покинуть Москву, переселиться, чтобы дожить жизнь над Днепром.

Надо полагать, что это временная вспышка, порожденная сознанием безвыходности положения, сознанием, истерзавшим и Люсю и меня.

Интереснейшая реакция получилась, когда я сказал о своем проекте кое-кому из МХАТа. У всех одинаково: взор диковатый, встревоженный; и полное неодобрение. Как будто я сказал что-то даже неприличное. С большим интересом я наблюдал собеседников!

О гастролях писать не хочется, устал от театра. «Турбиных» привезли и играют без петлюровской картины [768].

Марков сказал Люсе, что в прессе о «Турбиных» решено не писать.

Одну гастрольную сценку, впрочем, опишу я.

В Управлении по охране авторских прав (Киевском) я условился о получении аванса. Все было согласовано с очаровательною любезностью. Приходите такого-то числа, кроме того, такой-то вас известит. Очень хорошо.

Однако такой-то такого-то числа не известил. Приходим на следующий день. Что за оказия? Не те лица. То есть люди те же, но лица у них перевернутые. А где такой-то?

Заболел.

Жаль, но пожалуйте обещанные деньги. Во взорах — мрак!

Наконец выдавливают из себя фразу:

— Верно ли, что «Турбиных» снимают?

Вздрогнул. Что отвечать? Что? Что это вздор? А «Мольер»?

Говорю, что слышу об этом впервые, но полагаю, что этого быть не может.