Том 10. Письма

Я не имею ни малейшего желания посвящать петербургских зевак в мои семейные дела; поэтому я не согласен ни на какие переговоры между секундантами. Я привезу моего лишь на место встречи. Так как вызывает меня и является оскорбленным г-н Геккерен, то он может, если ему угодно, выбрать мне секунданта; я заранее его принимаю, будь то хотя бы его егерь. Что же касается часа и места, то я всецело к его услугам. По нашим, по русским, обычаям этого достаточно. Прошу вас поверить, виконт, что это мое последнее слово и что более мне нечего ответить относительно этого дела; и что я тронусь из дому лишь для того, чтобы ехать на место.

Благоволите принять уверение в моем совершенном уважении.

А. Пушкин.

27 января. (Франц.)

784

Барри Корнуолла. (Англ.)

ПРИПИСЫВАЕМОЕ ПУШКИНУ

4

Образ, промелькнувший перед нами, который мы видели и который не увидим больше никогда! (Франц.)

5

Что делает ваш грубиян-супруг? (Франц.)

7

Хотите знать, что за женщина г-жа Керн? она податлива, всё понимает; легко огорчается и утешается так же легко; она робка в обращении и смела в поступках; но она чрезвычайно привлекательна. (Франц.)

ДЕЛОВЫЕ БУМАГИ

2

буквально — игра в мяч. (Франц.)

скажите вашему господину и т. д. (Франц.)

5

Адам Мицкевич, профессор университета в Ковно, принадлежа, в возрасте 17 лет, к литературному обществу, которое существовало только в течение нескольких месяцев, был арестован следственной комиссией г. Вильно (1823). Мицкевич сознался, что ему было известно существование другого литературного общества, причем он не знал о его цели, которая состояла в пропаганде польского национализма. Впрочем, это общество существовало очень недолго и было распущено перед указом. В конце семи месяцев Мицкевич был освобожден и отправлен в русские области, до тех пор, пока его величеству не будет угодно разрешить ему вернуться. Он служил под командой генерала Витта и генерал-губернатора Москвы. Он надеется, что если их отзывы будут благоприятны, власти разрешат ему вернуться в Польшу, куда его призывают домашние обстоятельства. (Франц.)

ИЗ ЧЕРНОВИКОВ

56

Это подражатель, мудрый и вдохновенный. (Франц.)

Изощренная игра словами и понятиями. (Итал.)

Антитез

Мильвуа

Лавинь

Поэт нашей цивилизации

Цивилизация. (Франц.)

93

каламбур. (Франц.)

что со мной станется, если тебя посадят в крепость? (Франц.)

149

Правдоподобие положений и правдивость диалога — вот истинное правило трагедии. Шекспир понял страсти; Гете — нравы… Каждый человек любит, ненавидит, печалится, радуется — но каждый на свой лад — почитайте-ка Шекспира… Вспомните Озлобленного у Байрона (La pagato) — это однообразие, этот подчеркнутый лаконизм… Отсюда эта принужденность и робость диалога. Читайте Шекспира — это мой постоянный припев… (Франц.)

682

Говорят, что князь Репнин позволил себе оскорбительные отзывы. Оскорбленное лицо просит князя Репнина соблаговолить не вмешиваться в дело, которое его никак не касается. Это обращение продиктовано не чувством страха или даже осторожности, но единственно чувством расположения и преданности, которое оскорбленное лицо питает к князю Репнину по известным ему причинам. (Франц.)

738

Петр Великий укротил дворянство, опубликовав Табель о рангах, духовенство — отменив патриаршество (NB: Наполеон сказал Александру: Вы сами у себя поп; это совсем не так глупо). Но одно дело произвести революцию, другое дело это закрепить ее результаты. До Екатерины II продолжали у нас революцию Петра, вместо того, чтобы ее упрочить. Екатерина II еще боялась аристократии; Александр сам был якобинцем. Вот уже 140 лет как (…..) сметает дворянство; и нынешний император первый воздвиг плотину (очень слабую еще) против наводнения демократией, худшей, чем в Америке (читали ли вы Токвиля? Я еще под горячим впечатлением от его книги и совсем напуган ею).

Что касается духовенства, оно вне общества, оно еще носит бороду. Его нигде не видно, ни в наших гостиных, ни в литературе, ни в… Оно не принадлежит к хорошему обществу. Оно не хочет быть народом. Наши государи сочли удобным оставить его там, где они его нашли. Точно у евнухов — у него одна только страсть к власти. Потому его боятся. И, я знаю, некто, несмотря на всё свое упорство, согнулся перед ним в трудных обстоятельствах — что в свое время меня взбесило.

Религия чужда нашим мыслям и нашим привычкам, к счастью, но не следовало этого говорить.

Ваша брошюра произвела, кажется, большую сенсацию. Я не говорю о ней в обществе, в котором нахожусь.