Том 10. Завещание Инки

На это отступничество доктора Фриц, поглощенный процессом приготовления экзотического жаркого, никак не прореагировал.

Ему уже приходилось пробовать мясо игуаны, и он хорошо представлял себе, что произойдет с его спутниками, когда оно будет полностью готово.

Наконец этот вожделенный всеми тремя путешественниками момент наступил. Изумительно вкусный запах, казалось, поглотил все остальные на берегу озерка, во всяком случае, он тут главенствовал и мог свести с ума голодного человека… Тем не менее хитрец Фриц продолжил пытку для своих спутников: медленно отрезал себе маленький кусочек мяса, положил его в рот и изобразил на лице величайшее наслаждение, закатив глаза к небу и как бы от восхищения слегка помычав. Для дона Пармесана это было слишком, он не выдержал и, начисто забыв о своей обиде, робко спросил:

— Сеньор, вы действительно не желаете продать ни одного куска?

— Нет.

— И даже самого маленького кусочка?

— Даже самого маленького.

— Скажите тогда… — дон Пармесан сглотнул слюну, — а сколько стоит тот кусочек, который вы сейчас едите?

— Вы — неплохой едок, поэтому для вас всего лишь сто бумажных талеров.

— Ну и ну! И таких денег вы требуете за один лишь небольшой кусок? Да его всего раз десять укусишь, — дон Пармесан опять сглотнул слюну, — и ничего не останется…

— Я знаю, что вы способны делать огромные укусы, сеньор. Нормальных укусов в этом куске двадцать. Десять — это как раз фунт. Так что вы должны мне за два фунта ровно сто бумажных талеров.

— Но это неслыханно дорого! Я прошу вас, скиньте цену, ну вспомните о том, что я все-таки раненый!

— О, я, разумеется, помню про это. Раненый должен соблюдать диету, а самое лучшее для него — несколько дней вообще ничего не есть. Забыть о еде, и все!

— Это невозможно, когда рядом жарится такое ароматное мясо! Сеньор, вспомните, как поступают, в таких случаях благочестивые люди, думающие о ближнем своем. Я готов заплатить вам!

И он достал трясущимися руками кошелек из кармана.

— Не надо, спрячьте ваши деньги! — воскликнул сбросивший наконец маску стяжателя Фриц. — Я ничего с вас не возьму. Мне просто очень хотелось преподнести вам один урок, чтобы раз и навсегда поняли, что нехорошо, неприлично предъявлять по мелочным поводам претензии к товарищу, то есть, как вы только что сказали, «ближнему своему», с которым делишь все трудности и опасности пути и в любой момент можешь попасть в ситуацию на грани жизни и смерти. Я никогда бы не поступил так, как вы. «Все мое — твое» — это главный закон в таком путешествии, на которое мы решились. И, конечно же, игуана — общая собственность. Ешьте, сколько хотите!

Конфликт был исчерпан. Произнеси Фриц еще несколько фраз, дон Пармесан, вполне возможно, уже не перенес бы этого просто физически. Главное, что он понял из нравоучительного спича Фрица, это то, что все преграды отпали и можно есть! Быстренько-быстренько он отрезал себе порядочный кусок мяса и впился в него зубами. Фриц тоже отрезал себе еще кусочек. Подошел доктор Моргенштерн. Некоторое время он молча взирал на трапезу своих спутников, а потом робко поинтересовался:

— Фриц, а что, это действительно так вкусно?

— В высшей степени!

— Тогда, пожалуй, и я попробую немножко. Но, прошу вас обоих иметь в виду, только для того, чтобы потом иметь право сказать, что я ел мясо игуаны.

— Я, разумеется, так сразу и понял, герр доктор. В самом деле, ну что будут говорить о вас в Ютербогке, когда узнают, что вы путешествовали по Южной Америке и не попробовали мяса игуаны! Это же нонсенс! Так я отрезаю?

— Конечно, отрезай!

И Фриц очень быстро зажарил для своего хозяина новый кусок мяса. Доктор попробовал его, нашел, что вкус мяса оказался не хуже того аромата, что оно распространяло, пока жарилось, но интерес исследователя все-таки победил в нем аппетит проголодавшегося человека. Он пристально всмотрелся в структуру волокон мяса игуаны, потом повертел кусок так и этак и, наконец, изрек:

— Эта ящерица заслуживает того, чтобы быть переведенной в более высокий разряд животного мира. Такого нежного мяса нет ни у птиц, ни у рыб, ни у млекопитающих. Я обязательно отмечу этот факт в одной из своих будущих научных работ.

Доктор, его слуга и хирург доели мясо в молчании, ибо слов, отражающих то наслаждение, которое они испытывали, уже не находили… Спать они улеглись с приятными мыслями, и сон их был глубоким и спокойным.

Глава VII ГИГАНТСКАЯ ХЕЛОНИЯ

Когда Фриц проснулся на следующее утро, то первое, что он увидел, — хирурга, который хлопотал над разгоравшимся костром, собираясь заняться приготовлением завтрака из остатков мяса игуаны. С резвостью берлинского уличного мальчишки Фриц выскочил из своего пончо, свернутого на ночь коконом, и подбежал к дону Пармесану, жизнерадостно заявив, что тоже давно не ел ничего вкусненького.