Том 10. Жерминаль

Проехали через лес, от Вандама свернули на Маршьенскую дорогу. Когда подъезжали к Тартаре, Жанна спросила у г-жи Энбо, знает ли она Зеленый Склон, и оказалось, что супруга директора копей, хотя она пять лет прожила в Монсу, никогда не ездила в ту сторону. Тогда решили сделать крюк. Тартаре, находившаяся у опушки леса, представляла собою дикую, невозделанную пустошь, бесплодную, словно вулканический гранит, — под нею в недрах земли целые века горели угольные пласты. Об этом подземном пожаре сложились легенды; местные углекопы рассказывали страшную сказку о том, как огонь небесный поразил подземный Содом, где откатчицы погрязли в скверне любострастия; кара была столь внезапной, что грешницы не успели выбраться на поверхность и до сих пор горят в глубине этой преисподней. Опаленные породы темно-красного цвета были, словно проказой, покрыты белесыми пятнами квасцов. По краям трещин, как желтые цветы, проглядывали кристаллы серы. Смельчаки, дерзавшие заглянуть в эти расщелины, клялись и божились, что ночью они видели там пламя и слышали, как стонут, сгорая на раскаленных угольях пожарища, грешные души. По поверхности земли пробегали блуждающие огни; постоянно клокотали горячие пары, отравлявшие воздух зловонием мерзкой кухни дьявола. И, словно чудо вечной весны, посреди этой проклятой Адовой пустоши возвышался Зеленый Склон, с вечно зеленевшей травой, развесистыми буками, на которых непрестанно возобновлялись листья, с нивами, на которых собирали по три урожая в год. Это была природная теплица, обогреваемая пожаром, не затихавшим в глубоких горючих пластах. Снег там не задерживался. В этот декабрьский день близ оголенного Вандамского леса красовался огромный букет зелени, даже по краям не пожелтевший от заморозков.

Вскоре коляска опять покатила по равнине. Негрель, высмеивая легенду, объяснял, каким образом возникают пожары в угольных копях — чаще всего от самовозгорания слежавшейся угольной пыли; если не удается потушить пламя, оно горит бесконечно долго; Негрель привел в пример одну шахту в Бельгии, которую пришлось затопить, отведя в сторону речку и направив ее в шахтный ствол. Но Негрель оборвал свой рассказ и притих, заметив, что навстречу коляске поминутно попадаются идущие кучками углекопы. Они проходили молча, бросая косые взгляды на седоков, и неохотно уступали дорогу роскошному экипажу. Число встречных все увеличивалось. По мосту, перекинутому через Скарпу, лошадей пришлось пустить шагом. Что же это происходит? Почему столько народу на дорогах? Барышни испугались. Негрель понял, что в краю, охваченном волнением, готовится схватка, и почувствовал великое облегчение, когда приехали наконец в Маршьен. При ярком солнечном свете померкли огни коксовых батарей и доменных печей; они выбрасывали только султаны дыма и дождем рассыпали в воздухе черную сажу.

II

В шахте Жан-Барт Катрин работала уже целый час, подталкивая вагонетки до «подставы»; она обливалась потом, ей приходилось останавливаться на секунду, чтобы вытереть лицо.

В лаве, где Шаваль рубил уголь вместе с другим забойщиком своей артели, вдруг не стало слышно грохота колес. Он удивился. Лампы горели плохо, угольная пыль мешала видеть.

— Что там? — крикнул он.

Катрин ответила, что она наверняка растает, а сердце у нее вот-вот вырвется из груди. Шаваль сердито заметил:

— Дура! Сделай, как мы, — сними рубашку.

Работа шла на глубине в семьсот восемь метров, в первом штреке пласта Дезире, в трех километрах от рудничного двора. Когда речь заходила об этой части шахты, местные углекопы бледнели и понижали голос, как будто говорили об аде; чаще всего они просто качали головой, словно им совсем не хотелось говорить об этих глубинах, пышущих жаром. По мере того как выработки углублялись к северу, они все больше приближались к Тартаре, проникали в область подземного пожара, от которого вверху обугливались камни. В том месте, до которого доходили выработки, средняя температура равнялась сорока пяти градусам. Углекопы попали в проклятое место, в самое пекло, люди, проходившие по равнине, как раз там и видели пламя в трещинах, изрыгавших серу и смрадные пары.

Катрин, уже работавшая без куртки, после некоторого колебания сняла и штаны; оставшись в одной рубашке, она подпоясалась бечевкой и сделала напуск, как у блузы; потом ухватилась обнаженными руками за вагонетку и покатила ее.

— Так все же лучше! — громко сказала она.

Она задыхалась, да и смутный страх не давал ей покоя. Пять дней они работали тут, и все эти дни ей вспоминались страшные сказки, слышанные в детстве, — легенды об откатчицах давних времен, сгоревших под Адовой пустошью в наказанье за такие страшные грехи, что о них и говорить-то никто не смел. Конечно, теперь она взрослая и не верит всяким выдумкам, ну, а все-таки… Вдруг выйдет из стены нагая девушка, — тело у нее будет красное, как раскаленная чугунная печка, а глаза так и вспыхнут, как горящие головни. От таких мыслей у Катрин еще больше колотилось сердце.