Том 11. Магелланово Облако

Я ожидал, что он продолжит разговор на эту тему, но он возвратился к тому, о чем начал рассказывать.

— Экспедиция, кажется, искала месторождения каких-то ископаемых. По окончании работ все ракеты улетели, кроме одной, экипаж которой должен был демонтировать и забрать оборудование. Эта работа по какой-то причине затянулась, и кислорода в ракете осталось лишь столько, чтобы добраться до ближайшей звездоплавательной станции Нептуна. В день, когда ракета должна была отправиться в путь, один из членов экипажа пошел собирать зонды для определения космического излучения, размещенные на окружающих скалах. Он тоже не любил лазать по горам, но такова уж была его обязанность. Где-то на склоне он оступился и сломал ногу в нескольких местах. Вдобавок он разбил телеэкран и не мог известить остальных. Восемнадцать часов он полз до ракеты. Потом он рассказывал: «При малейшем движении боль так усиливалась, что я не раз терял сознание. Если бы я был уверен, что товарищи улетят раньше, чем кончится запас кислорода, я бы умер, а не двинулся с места. Но я знал, что они не улетят, будут искать меня и, если это затянется, им не хватит кислорода на обратный путь. Значит, сказал я себе, надо дойти…»

— Его, конечно, ждали? — сказал я.

— Разумеется. Кислород подходил к концу, но они по пути встретили ракету безлюдного патруля, и та снабдила их кислородом. Видишь, Тер-Хаар, человек, о котором я рассказал, тоже не любил ходить по горам. Нет никакой связи между такой чертой характера, как храбрость, и любовью к альпинизму.

— Ты знал этого человека? — спросил я.

— Нет. Его знал твой отец, — ответил Руделик. И, видя мое изумление, добавил с улыбкой: — Твой отец был врачом той экспедиции и лечил его.

— Когда это было?

— Давно, лет сорок назад.

Я молчал, меня ошеломила эта история.

Тишину прервал Тер-Хаар.

— Знаете ли вы, — спросил он, — почему символ ракетных пилотов — пламя?

— Такая серебряная искорка на черном поле, — сказал я. — Там еще есть какие-то слова, кажется: «Сквозь пламя». Вообще-то я никогда об этом не задумывался, но, наверное, потому, что пламя движет ракеты.

— Возможно, — возразил Тер-Хаар. — Но пилоты любят говорить об этом иначе. Существует легенда, которую мне рассказал Амета. Ты знаешь Амету? Нет? Тебе стоит познакомиться с ним. Так вот, в XX и XXI веках, во времена первых ракетных полетов, было много жертв. Одна из первых ракет, отправлявшихся на Луку, была в момент старта охвачена огнем. На ней вспыхнули сразу все баки с горючим, занимавшие тогда девять десятых объема ракеты. Пилот мог бы сбросить горящие баки, но они в таком случае упали бы на город. Поэтому он лишь увеличил скорость. Он сгорел, но «сквозь пламя» вывел ракету за пределы Земли. Вот откуда эти слова.

— Это значит, — добавил Руделик, — что человек может не просто изобрести то, чего во Вселенной не существовало, но и соответствовать этому…

— Так ты знаешь моего отца, — сказал я, прощаясь с Руделиком. — Жаль, что мы сказали о нем всего несколько слов. Может быть, ты когда-нибудь расскажешь о нем побольше…

— Конечно, — ответил он, пожимая мне руку. — Но мне кажется, что мы все время говорили о нем.

Идя рядом с Тер-Хааром под лампами коридора, изливавшими желтоватый свет, я был так занят собственными мыслями, что совсем не замечал встречных. Пройдя «улицу» физиков, мы очутились в овальном зале, с которого я начал свое путешествие. Тер-Хаар сел на скамью под белой статуей, взглянул на меня исподлобья и спросил, чуть заметно улыбаясь:

— Ну как, хочешь еще?

— Чего? — спросил я, возвращаясь к действительности.

— Людей. Людей «Геи».

— Ну конечно же.

— Хорошо. Куда двинемся?

Он встал и, показывая открывавшиеся перед нами пролеты коридоров, сверкавшие всеми цветами радуги, заговорил торжественно, словно рассказывая какую-то сказку:

— Пойдешь направо — увидишь чудо… Ты уже увидел его, — быстро добавил он обычным голосом. — Пойдешь прямо — узнаешь тайну… Ну, пусть будет тайна! Проснись наконец, доктор! Идем!

— Куда?

— Туда, где тайна. На Улицу биологов.

Мы пошли по коридору, освещенному зеленым светом. Тут на стенах тоже были нарисованы домики.

— Здесь живет Калларла, жена Гообара, — сказал историк.

— Жена Гообара? — повторил я.

Калларла было имя незнакомки, которая подошла ко мне в первый вечер на «Гее».

— Да.

— А он тоже тут?

— Он живет здесь же, только с другой стороны, вход к нему с Улицы физиков. Оба жилища соединены внутренним коридором. Но Гообара проще всего найти в его лаборатории.

На Земле о человеке многое можно узнать по обстановке его жилища. Здесь же, на корабле, о характере обитателя говорит даже вид за окнами, потому что каждый выбирает произведение видеопластики по своему вкусу. Не успел я подумать об этом, как двери отворились и мы с Тер-Хааром ступили на порог.