Том 11. Монти Бодкин и другие

Все дело в том, что Монти решил во что бы то ни стало найти Гертруду Баттервик, для этого нужно было обшарить все углы и закоулки корабля. Он угомонился и перестал мельтешить, только когда судно застыло у входа в Шербурскую гавань. Только теперь он почувствовал, что туфли ему жмут, а ноги горят огнем, и решил сходить в каюту полежать. Приняв горизонтальное положение, он смог бы не только дать отдых усталым ногам, но и обдумать ситуацию. А ситуация требовала тщательного обдумывания.

Открыв дверь и обнаружив, что на его кровати расположился Реджи Теннисон, он испытал смешанное чувство. Отчасти сожаление, оттого что ноги нестерпимо болели и ему самому нужна была эта кровать, отчасти радость — ведь Реджи наверняка пришел не просто так, а с новостями.

Однако он ошибся. У Реджи новостей не было. Его поспешное «Ну как?» — могло означать только одно: на корабле он с Гертрудой не пересекался.

— Я ее везде искал, — сказал Реджи, словно не желая смириться с тем, что ему не удалось облагодетельствовать друга, — но она как сквозь землю провалилась.

Друзья помолчали. Затем, как раз когда Монти собрался было заметить, что если Реджи освободит койку, он с удовольствием займет его место, он увидел незнакомый чемодан, лежащий на полу.

— Что это? — удивленно спросил он.

Реджи сел. Ответ его прозвучал не очень уверенно.

— Ах, это? Я все думал, когда ты его заметишь. Это мой.

— Твой?

— Да. — И проникновенным голосом продолжил: — Монти, ты помнишь наш разговор в поезде?

— Про Гертруду?

— Не про Гертруду. Про нас с тобой. Про то, какими мы с тобой всегда были друзьями и что если бы один из нас мог для другого что-нибудь сделать, он бы пошел на это, не раздумывая. Помнишь, ты еще сказал, что при первой же возможности бросишься мне на помощь?

— Конечно.

— Как тигр, если не ошибаюсь?

— Совершенно верно.

— Отлично, — сказал Реджи. — Ну вот, теперь у тебя такая возможность появилась. На тебя вся надежда. Я поменялся с тобой каютами.

Монти только округлил глаза. После долгих мыслительных усилий его сознание было словно в легком тумане.

— Как это, поменялся каютами?

— Я попросил перенести твои вещи ко мне.

— Зачем?

— Так надо, старина. Дело в том, что тут возникла довольно щекотливая ситуация.

Реджи поудобней устроился на подушках. Монти снял туфли. Облегчение, наступившее вслед за этим, привело его в доброе расположение духа. Пошевеливая онемевшими пальцами, он говорил себе, что Реджи не стал бы этого делать, не будь у него веской причины. Оставалось только выяснить, что это за причина.

— Что еще за щекотливая ситуация?

— Сейчас расскажу. Дай только отдышаться. Можно сигарету?

— Вот, пожалуйста.

— А спички есть?

— И спички.

— Спасибо, — сказал Реджи. — Теперь слушай, — продолжил он после первой затяжки. — Ты знаешь Амброза?

— Твоего брата?

— Моего брата Амброза.

— Хорошо знаю. Мы с ним знакомы еще по Оксфорду и с тех пор довольно часто видимся…

— Ты знал, что он плывет на этом корабле?

— Амброз? Он же сидит в Адмиралтействе.

— Нет. Не сидит. В этом-то все и дело. Я хотел рассказать тебе еще в поезде, но ты не стал слушать. В этот час, как ты говоришь, Амброз должен быть в Адмиралтействе — парафировать всякие меморандумы или что они там еще делают, но реальность такова, что в настоящий момент он, в кепке и в полосатых штанах, спокойно разгуливает по палубе этого океанского лайнера. Он бросил Адмиралтейство и едет в Голливуд писать сценарии.

— Ты шутишь?!

— Более того, верь или не верь, у него контракт на полторы тысячи долларов в неделю.

— Что?!

— Я знал, что ты удивишься. Да, именно столько этот Лльюэлин собирается ему платить. Полторы тысячи в неделю… Ты случайно не читал что-нибудь из Амброзовой писанины?

— Нет.

— Полная чушь. Ни трупов, ни таинственных китайцев, ничего такого — хоть всю книжку пролистай. А Лльюэлин готов ему платить полторы тысячи в неделю! По-моему, это — как ты выразился недавно?

— Беспрецедентный случай.

— Именно. Беспрецедентный.

Учитывая состояние Реджи Теннисона, хорошо еще, что он справился с такой фразой, как «парафировать меморандумы», но слово «беспрецедентный» подкосило его. Болезненная гримаса исказила его лицо, и он откинулся на подушки, сжимая руками виски.

— Ты спросишь меня, — продолжал он, когда приступ миновал, — какое отношение имеет Амброз к моему решению поменяться с тобой каютами? Отвечаю. Помнится, в поезде, когда ты рассказывал о своей помолвке и о том, почему вы ее не афишировали, ты употребил одно чрезвычайно удачное выражение. Ты сказал — как это? Ах, да. Ты сказал, что везде есть тайные пружины. Я верно запомнил?

— Верно, — ответил Монти, который и сам любил это выражение. — Да. Тайные пружины.

— Ну так вот, и здесь они тоже есть. Как я уже говорил, возникла довольно щекотливая ситуация. Я тебе когда-нибудь рассказывал о Фуксии Флокс?

— Это кинозвезда?

— Да, кинозвезда.

— Я видел ее в кино, но не помню, чтобы ты о ней заговаривал.

— Странно, — заметил Реджи. — Должно быть, я очень скрытный. Потому что одно время мы с ней были очень близки. Скажу больше — я даже просил ее стать моей женой.

— Неужели?