Том 11. Пьесы 1878-1888

В некоторых персонажах «Иванова» современники узнавали черты реальных лиц, которые могли явиться прототипами при создании пьесы. Так, В. П. Бегичев, в прошлом светский лев и злой остряк, с которым Чехов познакомился в Бабкине в 1885 г., послужил, по мнению М. П. Чехова, «оригиналом для графа Шабельского» (Михаил Чехов. Об А. П. Чехове. — «Журнал для всех», 1905, № 7, стр. 415; М. П. Чехова. Из далекого прошлого. М., 1960, стр. 47; ср.: А. В.

Амфитеатров. А. П. Чехов. Еще о письмах Антона Чехова. — Собр. соч., т. 14, СПб., 1912, стр. 181–182). Сама фамилия Шабельских, широко известная, коренная на Дону, воспринималась современниками как «уж чересчур существующая» и «известная в литературе» (В. Л. Кигн-Дедлов. Беседы о литературе. А. П. Чехов. — «Книжки Недели», 1891, № 5, стр. 208; здесь говорилось о рассказе Чехова «Пустой случай», в котором тоже встречалась фамилия Шабельских. Она была использована и в другом рассказе — «Зиночка»). В качестве прототипа Зинаиды Савишны называлась некая Федосья Васильевна, богатая вдова и владелица большой усадьбы под Таганрогом, затем — жена И. П. Селиванова, у которого Чехов гостил в 1875 г.: «Эту Федосью Васильевну А. П. описывал потом не раз в своих произведениях, и она послужила для него прототипом для его Зюзюшки с ее кружовенным вареньем в драме „Иванов“» (см.: М. П. Чехов

. Антон Чехов на каникулах. — Чеховский сб., стр. 105; Чехов в воспоминаниях, стр. 80).

Но прежде всего пьеса «Иванов» — итог собственных раздумий Чехова о «сломленном», «потерянном» поколении 80-х гг. Сам Чехов считал, что своим Ивановым он «создал тип, имеющий литературное значение» (Ал. П. Чехову, 10 или 12 октября 1887 г.). В образе Иванова запечатлено знамение времени: нравственная болезнь современного человека, его душевная усталость, «собачья старость», «брюзжащая молодость» — характерные признаки русской жизни переломной эпохи.

Стремление осмыслить социально-психологический тип «лишнего человека» своего времени отразилось в ряде произведений Чехова 80-х гг.: и в самой первой пьесе (Платонов), и в рассказах — таких, как «На пути» (Лихарев). Но с наибольшей яркостью и остротой черты «сломленного» человека выступили в образе Иванова.

Работа над «Ивановым» проходила в пытливых исканиях новой драматургической формы. Приступая к пьесе, Чехов полемически противопоставлял ее произведениям «современных драматургов», которые «начиняют свои пьесы исключительно ангелами, подлецами и шутами». Чехов ставил перед собой принципиально новую художественно-эстетическую задачу и сам сформулировал ее: «Я хотел соригинальничать: не вывел ни одного злодея, ни одного ангела (хотя не сумел воздержаться от шутов), никого не обвинил, никого не оправдал…» (Ал. П. Чехову, 24 октября 1887 г.). В этом заявлении уже намечены некоторые существенные признаки новой драмы — драмы «чеховского» типа.

Однако «новое» еще соседствовало в «Иванове» со «старым». В построении драматического действия Чехов отстаивал традиционный принцип ударности «концовок» и стремился располагать наиболее эффектные и впечатляющие эпизоды в конце актов, «под занавес»: «… все действие веду мирно и тихо, в конце даю зрителю по морде» (Ал. П. Чехову, 10 или 12 октября 1887 г.). Однако в качестве безусловно удавшейся ему в пьесе сцены он сам называл отнюдь не эффектную «концовку», а как раз срединную, «проходную» сцену — «душу захватывающее поэтическое место», «поэтический коротенький диалог», когда в момент «кабацкого» веселья гостей Шабельский вспоминает покойную Сарру (ему же, 20 ноября 1887 г.).

Присутствовавший на премьере в театре Корша М. П. Чехов рассказывал впоследствии о шумных и разноречивых толках, вызванных пьесой: «Театр был переполнен. Одни ожидали увидеть в „Иванове“ веселый фарс в стиле тогдашних рассказов Чехова, помещавшихся в „Осколках“, другие ждали от него чего-то нового, более серьезного, — и не ошиблись. Успех оказался пестрым: одни шикали, другие, которых было большинство, шумно аплодировали и вызывали автора, но в общем „Иванова“ не поняли, и еще долго потом газеты выясняли личность и характер главного героя. Новизна замысла и драматичность приемов автора обратили на него всеобщее внимание как на драматурга, и с этого момента начинается его официальная драматургическая деятельность» (Вокруг Чехова, стр. 187).

Написав «Иванова», Чехов вступил (16 ноября 1887 г.) в члены Общества русских драматических писателей и оперных композиторов и шутливо именовал себя: «Шиллер Шекспирович Гёте». Т. Л. Щепкина-Куперник вспоминала, что после постановки «Иванова» Корш считал Чехова «своим автором» (Чехов в воспоминаниях, 1954, стр. 323).