Том 11. Рассказы. Очерки. Публицистика. 1894-1909

Исправленный ответ. Он употребил ее на «церковные расходы». Остальная же сумма, оказывается, пущена «на оказание помощи вдовам и сиротам». Очевидно, церковные расходы и оказание помощи вдовам и сиротам не подходят под рубрику распространения евангелия. А Я-то думал, что да, и, хотя это не имеет значения, я предпочитаю старую формулировку — она не так груба, как другая.

По мысли этих двух священников и самого Бюро, только эти две детали из всего сообщения К.Р. имеют значение.

Хорошо, согласен. Посему давайте отбросим все прочее, что там сказано, как не имеющее отношения к делу доктора Амента.

Документ 8

«Оба священника и Бюро вполне удовлетворены ответами доктора Амента по этим двум пунктам».

Я же хотел бы задать риторический вопрос по первому пункту:

Взыскивая с «Б» (силой или просто предъявив ему требование) хотя бы пенни в качестве компенсации за убийства и грабежи, был ли доктор Амент совершенно уверен, что это «Б», а не кто-нибудь другой, повинен в грабежах и убийствах?

Или скажу так:

Не могло ли произойти — случайно или по неведению доктора Амента, — что он заставил безвинных людей платить за тех, кто виноват?

В своей статье, озаглавленной «Человеку, Ходящему во Тьме», я развил эту мысль, приведя выдержку из воображаемого учебника истории Маколема:

Документ 9

«Когда белый боксер убивает человека из племени поуни и уничтожает его имущество, другие поуни даже не пытаются отыскать убийцу, а приканчивают первого встречного белого; потом они заставляют какую — нибудь деревню, населенную белыми, возместить наследникам денежную стоимость убитого человека, а также всего уничтоженного имущества; и вдобавок обязывают жителей внести сумму, в тринадцать раз[16] превышающую эту стоимость, в фонд распространения религии поуни, которая, по мнению этого племени, лучше всех других религий смягчает людские сердца и внедряет гуманность.

Поуни не сомневаются в том, что заставлять невинных отвечать за виновных справедливо и честно и что лучше пусть девяносто девять невинных пострадают, нежели один виновный уйдет от наказания».

Всем нам известно, что доктор Амент не привлекал подозреваемых им лиц к суду и не судил их по справедливым христианским обычаям, принятым в цивилизованных странах. Нет, он предъявлял свои «условия» и получал контрибуцию и с виновных и с безвинных, не прибегая к помощи суда[17]. О том, что «условия» ставил он сам, а не деревенские жители, мы узнали из его (уже однажды цитированного) письма от 13 ноября, в котором он писал, что на сей раз обошелся без солдат. Вот его текст (курсив мой):

«После того, как стали известны наши условия, многие крестьяне явились добровольно и принесли с собой деньги».

Не все, но «многие». Бюро и вправду поверило, что эти несчастные, замученные бедняки не только были готовы снять с себя последнюю рубаху, чтобы покрыть убытки, вызванные восстанием, не вдаваясь даже в вопрос, их ли это обязанность, но делали это с восторгом. В своем письме мистер Амент заявляет: «Крестьяне были чрезвычайно благодарны, что я не привел иностранных солдат, и были рады уладить дело на предложенных мною условиях». Кое-кто из этой публики разбирается в богословских вопросах лучше, чем в людях. Я не помню такого случая, когда бы даже христианин «с радостью» отдавал деньги, которые он не был должен, не говоря уже о китайце, что было бы совершенно немыслимо. Всем нам приходилось встречаться с китайцами, со многими китайцами, но таких мы еще не встречали. Это какой-то новый сорт: вызванный к жизни миссионерским Бюро… и «солдатами».

ПО ПОВОДУ ВОСТРЕБОВАНИЯ КОМПЕНСАЦИИ

Что представляла собой «одна лишняя треть»? чей-нибудь долг? Нет. Так, значит, это была кража?

Если не считать «лишней трети», что представляла собой основная контрибуция, взысканная с тех, кто, возможно, и не должен был ее платить? Кражу, грабеж? В Америке так бы и считалось, и в христианской Европе тоже. В отношении этой детали я вполне полагаюсь на доктора Смита, а он сам называет ее «воровством и вымогательством», даже в условиях Китая, — правда, он употреблял столь выразительные термины в то время, когда имел в виду штраф в тринадцатикратном размере[18]. Это он высказал мысль, что когда заставляют и виновных и безвинных крестьян — всех подряд — платить контрибуцию, а затем требуют с них еще тринадцать раз столько, то это равносильно «воровству и вымогательству».

Из чего же состояла «одна треть»? Как он ее называет? Мелкой кражей, вымогательством в малом масштабе? Как оправдывалась девушка, родившая ребенка: «Но ведь он такой маленький!»