Том 11. Творчество

Рамки «Творчества», как определил это Эмиль Золя в плане, представленном издателю Лакруа в 1869 году, — «художественный мир; герой — Клод Дюваль (Лантье), второе дитя рабочей четы. Причудливое действие наследственности, передающее гениальность сыну неграмотных родителей. Влияние нервной матери. Интеллектуальные потребности Клода неудержимы и исступленны, как физические потребности других членов его семьи. Безудержность, с которой он удовлетворяет страсти своего мозга, поражает его бессилием. Картина характерного для эпохи лихорадочного увлечения искусством — того, что называют упадочностью и что представляет собою лишь продукт бешеной работы умов. Захватывающий физиологический анализ художественного темперамента наших дней и потрясающая драма интеллекта, пожирающего самого себя».

По мысли Золя, гениальность и вместе с тем психическая ущербность героя предопределены психическим складом и физиологическими особенностями его родителей. Эту же идею он проводит и в характеристиках Клода и его матери Жервезы в «Родословном древе Ругон-Маккаров». Жервеза Маккар, героиня романа «Западня», «родилась в 1828 г., прижила трех сыновей с любовником Лантье, в роду которого встречаются случаи паралича. Он увозит ее в Париж и там бросает; в 1852 г. она выходит замуж за рабочего Купо, из семьи алкоголиков, имеет от него дочь; умирает в 1869 г. от нищеты и пьянства. (Линия отца. Зачата среди пьянства. Хромает) Прачка». Ее сын Клод Лантье «родился в 1842 г., в 1865 г. женится на Кристине Альгрен, отец которой страдал параличом нижних конечностей. До выхода замуж она была шесть лет любовницей Клода, и он прижил с ней сына Жака. Пяти лет, в 1869 г., Жак умирает, а в 1870 г. Клод повесился. (Смешение путем полного слияния. Преобладают свойства матери, физическое сходство с ней. Наследственный невроз выразился в гениальности.) Художник».

Приведенные характеристики свидетельствуют о ложных натуралистических посылках Золя, суть которых сводилась к тому, что люди не властны над своими страстями и поступками, которые фатально предопределены заложенным в человеке биологическим началом. Но, как это случилось и с рядом других романов серии, в «Творчестве» надуманные первоначальные схемы в процессе работы над книгой рухнули под напором жизненного материала. Золя-художник оказался выше Золя-теоретика.

В основу сюжета «Творчества» легли некоторые реальные события и факты из жизни писателя и друзей его юности — Поля Сезанна и Батистена Байля, а также Эдуарда Мане, Клода Моне и других. Содержание романа связано с той полемикой, которую в 60-х годах писатель вел в защиту группы молодых живописцев.

В 1866 году, в канун открытия традиционной выставки изобразительного искусства, в печати появились две нашумевшие статьи тогда еще мало кому известного критика Эмиля Золя. Первая была опубликована 27 апреля, вторая — два дня спустя. В этих статьях, объединенных общим названием «Жюри», Золя рассказал о необъективном отношении жюри к работам некоторых художников. Он упрекал жюри в том, что оно не пожелало пропустить в Салон «смелые, полнокровные картины и этюды, взятые из самой действительности». Критик открыто заявил, что «искусству нечего делать в этом Салоне, который благодаря стараниям жюри захлестнуло убожество мысли. Прикрываясь неограниченными правами и авторитетами, жюри показывает публике лишь изуродованный труп искусства». На выставке, указывал Золя, не представлены полотна талантливых живописцев только потому, что их творчество отрицает окостеневшие традиции академической школы и тем самым подрывает престиж влиятельной касты.

Выступление Золя было направлено против искусства «отлакированного и старательно прилизанного», против его устаревших канонов и мертвых форм, которые не только перестали кого бы то ни было вдохновлять, но сковывали индивидуальность художника.

Редактор газеты «Эвенман» Вильмессан, заинтересовавшийся идеями, высказанными Эмилем Золя, предложил ему написать несколько статей о Салоне. Золя охотно принял предложение. В обзорах, отмеченных убедительной профессиональной аргументацией и глубиной анализа материала, он еще более определенно изложил свое отношение к новому направлению в живописи, и прежде всего к творчеству Эдуарда Мане и его последователей. Золя причислил Мане к крупнейшим художникам Франции и заявил, что его картины, которые были ошельмованы, рано или поздно займут место в Лувре.