Том 12. Стихотворения

Гигантской колесницы
Тот век имеет вид;
Но лилипут-возница
Державный в ней сидит.

Влечет ее движенье
И ложной славы свет
Вниз, в головокруженье,
К водовороту бед.

Скаррон в ней стал грифоном,
Министром — Лувуа, —
С напевом похоронным
Пошлейшие слова.

Скользят ее колеса
Опасной крутизной;
То все — в грязи откоса,
А то — в крови людской.

И Смерть торопит сроки,
Запряжена в Позор.
С ней Лаврильер жестокий
И гнусный Рокелор.

Как сойка меж ветвями,
Король, гордясь, снует,
И сердце в нем — что камень,
Мясной мешок — живот.

Он высит, горд и пылок,
Багряный пухлый лик
И солнце на затылок
Напялил как парик.

Царит он, прозябая,
Давя других пятой,
Тень палача большая
Легла над всей страной.

И этот трон — могила;
Он клонится, скользя,
А след его постылый
Вовек отмыть нельзя.

ПОЛУДЕННЫЙ СОН ЛЬВА

Лев спит, полуденным могучим
Сраженный сном. Жарой томим,
Он спит один под солнцем жгучим,
Нависшим тягостно над ним.

Безмерные пустыни слышат:
Хозяин их домой пришел.
Колышутся они и дышат.
Лев страшен, шаг его тяжел.

Бока дыханье зыблет мерно,
Густым туманом взор повит.
Он, грозный, на земле пещерной
Величественно возлежит.

Все существо его почило.
Покой и мир — в его чертах,
В когтях — спокойствие и сила,
Раздумье мудрое — в бровях.

Полдневный зной, ручей ленивый.
Лев целиком во власти сна.
На лес его похожа грива.
Как погреб, пасть его темна.

Он видит диких скал вершины.
Ущелья Оссы, Пелион
Мерещатся ему сквозь львиный
Огромный, беспредельный сон.

Предгорье тишиной объято,
Где он в песках бродил с утра.
Он лапой шевельнул мохнатой,
И разлетелась мошкара.

«Уходи»! — мне строго…»

«Уходи! — мне строго
Ветер приказал. —
Пел ты слишком много,
Мой черед настал!»

И «Quos ego!» [23]злому
В страхе покорясь,
Песнь моя из дома
Грустно поплелась.

Дождь. Повсюду лужи.
Кончена игра.
Нам бежать от стужи,
Ласточки, пора.

Град. Оцепенелый
Неподвижен дуб.
К серой туче белый
Дым ползет из труб.

Косогор желтеет
В бледном свете дня.
Из-под двери веет
Холод на меня. 

ДРУГУ