Том 13. Охотники за пчелами. Каменное сердце

— В двух словах вот в чем дело, дон Фернандо. После того, что произошло между нами намедни, я подумал, что обязан вам жизнью и что, следовательно, я более свободен в своих действиях относительно вас. Но вы знаете, сеньор, я кабальеро и как честный человек должен держать слово. Я решил отправиться к человеку, который заплатил мне за вашу смерть. Тяжело, конечно, было возвращать такую большую сумму, однако я не колебался. Недаром же говорят, что доброе дело всегда бывает вознаграждено.

— Ты должен знать это лучше других, — сказал, смеясь, дон Фернандо.

— Вы смеетесь? Судите сами. Я искал того, о ком идет речь, следовательно, нет надобности называть вам его имя.

— Да, конечно, я его знаю.

— Прекрасно! Сегодня утром один кабальеро из числа моих друзей предупредил меня, что этот человек желает поговорить со мною. Стало быть, я был совсем близок к исполнению своего намерения, но представьте себе, в тот момент, когда я приготовился было возвратить деньги и отказаться от его поручения, человек этот заявил, что теперь вы помирились с ним и стали его лучшим другом, а потому он оставляет мне сто пиастров в качестве вознаграждения за беспокойство, которое он мне причинил.

— Ты виделся с этим человеком сегодня?

— Да, я только что от него.

— Хорошо Продолжай, приятель.

— Итак, кабальеро, теперь, когда честь моя осталась незапятнанной, я могу распоряжаться собою по своему усмотрению. И я готов с радостью служить вам.

— Ну, что же, может, ты мне понадобишься через несколько дней.

— Вы не раскаетесь, если поручите мне что-нибудь, сеньор. Вы непременно встретите меня у…

— Не беспокойся об этом! — перебил его дон Фернандо. — Когда надо будет, я тебя найду.

— Как вам угодно, сеньор. Теперь позвольте мне проститься с вами и с этим благородным кабальеро, вашим другом.

— До свидания, Сапоте Благополучного пути! Лепер продолжал свой путь.

— Сеньор, — сказал тогда дон Эстебан, — через несколько минут мы приедем к домику, где я живу с моей матерью, и я был бы очень рад предложить вам ночлег.

— Благодарю вас за любезность и охотно принимаю ваше приглашение. Дом ваш далеко от Лас Нориас?

— Всего в одной миле. Если бы было светло, отсюда можно было бы увидеть высокие стены асиенды. Позвольте мне служить вам проводником до моего бедного жилища.

Всадники свернули налево и выехали на широкую тропинку, обрамленную алоэ. По громкому лаю нескольких сторожевых собак и мелькавшим в темноте огням дон Фернандо догадался, что теперь они совсем близко от цели.

И в самом деле, минут через десять они оказались перед небольшим домиком, у крыльца которого их встречали с факелами несколько человек. Они остановились возле самого крыльца, сошли с лошади и, поручив их пеону, вошли в дом. Дон Эстебан шел впереди, чтобы принять гостя как подобает хозяину дома.

Они вошли в довольно просторную комнату, меблированную стульями, скамьями и массивным столом, накрытым на несколько персон. На выбеленных стенах этой комнаты висели несколько отвратительно намалеванных картин, изображавших времена года, пять частей света и тому подобное.

Пожилая женщина, одетая с некоторым изыском, хранившая следы былой красоты, стояла посреди комнаты.

— Матушка, — сказал дон Эстебан, почтительно ей кланяясь, — позвольте представить вам дона Фернандо Карриля, благородного кабальеро, который изъявил согласие провести эту ночь под нашим кровом.

— Добро пожаловать, — приветствовала гостя донна Мануэла с любезной улыбкой. — Этот дом и все, что в нем находится, к вашим услугам.

Дон Фернандо низко поклонился матери молодого человека.

— Сеньора, премного благодарен вам за этот прием. Донна Мануэла при виде гостя вздрогнула и с трудом удержалась от возгласа удивления. Его голос поразил ее. Она бросила на него проницательный взгляд, но поняла, что ошиблась, как бы сознаваясь в ошибке, дружелюбно указывая на стол, сказала:

— Не угодно ли вам пожаловать к столу? Сейчас вам подадут ужин. Вы, наверно, основательно проголодались.

Донна Мануэла села за стол, дон Эстебан занял место по левую ее руку, а дон Фернандо — по правую. Трое или четверо пеонов вошли и по знаку своей госпожи сели на противоположном конце стола.

Ужин был умеренный. Он состоял из турецких бобов, приправленных перцем, сушеной говядины, курицы с рисом, маисовых лепешек и водки.

Молодые люди ели, как и подобает путешественникам, проделавшим путь в десять миль, не останавливаясь. Донна Мануэла с удовольствием смотрела, как исчезали кушанья, которые она накладывала им на тарелки, и продолжала ласково потчевать их. После ужина все перешли во внутреннюю комнату, служившую гостиной.

Разговор, который, естественно, шел несколько вяло за ужином, мало-помалу оживился и вскоре благодаря донне Мануэле принял непринужденный характер и даже задушевный.

Дон Фернандо с тайным удовольствием предавался этой беспорядочной беседе, которая постоянно переходила с одного предмета на другой. Он охотно слушал длинные рассказы донны Мануэлы и добродушно отвечал на вопросы, которые она обращала к нему.