Том 13. Приключения Найджела

— Увы! — настойчиво повторил ювелир. — С позволения вашего величества, ваше собственное мирное правление и ваша справедливость ко всем людям сделали грубую силу ненадежной опорой всюду, за исключением пределов Шотландии.

— Да, да, да, Джорди, — сказал озадаченный монарх, чьи представления о справедливости, целесообразности и выгоде путались в таких случаях самым странным образом, — справедливо, чтобы мы уплатили наш долг, дабы этот юноша мог уплатить свой. Ему нужно заплатить, и, in verbo regis, [39] ему будет заплачено. Но как достать денег, мой друг? Это трудная задача. Попытай-ка счастья в Сити, Джорди.

— Сказать по правде, — ответил Гериот, — с позволения вашего величества, что касается займов, ссуд и субсидий — в настоящее время в Сити…

— Не говори мне ничего о Сити, — перебил его король Иаков. — Наша казна так же суха, как проповеди настоятеля собора святого Эгидия о покаянии — ex nihilo nihil fit, [40] — с дикого шотландского горца штанов не снимешь. Пусть тот, кто приходит ко мне за деньгами, научит меня, как достать их. Ты должен попытать счастья в Сити, Гериот; ведь не зря тебя зовут Звонким Джорди. И, in verbo regis, я уплачу долг этому юноше, если ты устроишь для меня заем… Я не буду торговаться об условиях, и, скажу тебе по секрету, мы выкупим старинное родовое поместье Гленварлохов. Но почему же молодой лорд не является во дворец, Гериот? Он красив? У него достаточно приличный вид, чтобы показаться при дворе?

— Никто не мог бы соперничать с ним в этом, — сказал Джордж Гериот, — но…

— Ага, я понимаю тебя! — воскликнул король. — Я понимаю тебя — res angustae domi. [41] Бедный юноша, бедный юноша! А отец его — истый шотландец, с верным и преданным сердцем, хоть и упрям бывал иногда. Послушай, Гериот, дадим этому юноше двести фунтов на экипировку. Вот, возьми, — и он снял со своей старой шляпы нить рубинов. — Ты раньше уже ссужал мне под нее более крупную сумму, старый левит. Оставь ее у себя в залог, пока я не верну тебе деньги из следующей субсидии.

— Если вашему величеству будет угодно дать мне эти распоряжения в письменной форме, — сказал осторожный горожанин.

— Черт бы побрал твою щепетильность, Джордж, — сказал король. — Ты педантичен, как пуританин, в отношении всяких церемоний и настоящий маловер, когда речь идет о сути дела. Неужели тебе недостаточно королевского слова, чтобы ссудить мне твои жалкие двести фунтов?

— Но не для того, чтобы хранить у себя королевские драгоценности, — ответил Джордж Гериот.

И король, давно уже привыкший иметь дело с недоверчивыми кредиторами, написал распоряжение на имя Джорджа Гериота, своего любимого золотых дел мастера и ювелира, на сумму в двести фунтов, подлежащих немедленной уплате Найджелу Олифанту, лорду Гленварлоху, в счет королевского долга, разрешающее также хранение в качестве залога нити баласских рубинов с крупным бриллиантом, описанной в каталоге драгоценностей его величества, которая должна оставаться во владении вышеупомянутого Джорджа Гериота, ссудившего упомянутую сумму, и так далее, до тех пор, пока он не получит законного удовлетворения и ему не будет уплачена вышеупомянутая сумма. В другом указе его величество давал упомянутому Джорджу Гериоту полномочия вести переговоры с некоторыми денежными людьми о предоставлении на справедливых условиях ссуды для текущих нужд его величества в сумме не менее пятидесяти тысяч мерков, а если окажется возможным, то и больше.

— Учился ли он где-нибудь, наш лорд Найджел? — спросил король.

Джордж Гериот не мог точно ответить на этот вопрос, но высказал предположение, что молодой лорд учился в чужих краях.

— Мы сами дадим ему совет, как заниматься науками с наибольшей пользой; а может быть, мы пригласим его ко двору, чтобы он учился вместе со Стини и малюткой Чарлзом. Хорошо, что мы вспомнили о них. Уходи, Джордж, уходи, ибо дети сейчас вернутся домой и мы не хотели бы, чтобы они узнали про дело, о котором мы с тобой только что говорили. Propera pedem, [42] о Джорди! Забирайся на своего мула и — с богом!

Так закончилась беседа между добрым королем Джейми и его щедрым ювелиром и золотых дел мастером.

Глава VI

Его я знаю — он точь-в-точь лимон:

Им остроумцы смачивали губы,

Чтоб перебить лимонной кислотой

В зубах навязший мед придворной лести.

Сок был жесток и едок — но, увы,

Кончается: лимон почти что выжат,

А бедная сухая кожура

Пойдет в корыто для свиного пойла -

Не любят люди горького.

«Камергер», комедия