Том 13. Салли и другие

Руфь посмотрела на него почти благоговейно.

— Ты действительно откажешься? Несмотря на все эти деньги? Ты собираешься выполнять все мои просьбы, не считая, во что это тебе обойдется?

Он печально кивнул.

— Ты в двух словах набросала всю политику моей супружеской жизни. Я тебя надул. Я сулил тебе постоянные ссоры. Ты без них обойдешься? Боюсь, тебе будет очень скучно, — с сожалением сказал Винс.

МУЖЧИНА, ЖЕНЩИНА И МИАЗМЫ

Хотя история эта касается главным образом только мужчины и женщины, она настолько пропитана миазмами, что я не могу не внести их в список главных действующих лиц. Словарь Вебстера истолковывает слово «миазмы» как «вредоносные испарения; смертельные пары». По мнению его недавнего работодателя мистера Роберта Фергюсона, такое описание, хотя и немного слабоватое, вполне подходило для того, чтобы в двух словах описать мастера Роланда Бина. До вчерашнего дня он служил у мистера Фергюсона в качестве посыльного, но было в мастере Бине что-то, что не позволяло ему задерживаться на одном месте надолго. Возможно, объединенный синдикат Галахада, Парсифаля и Марка Аврелия смог бы с ним ужиться, но для простого грешного человека, остро осознающего, что есть на земле вещи, которых допускать нельзя, а также и те, которые нельзя сделать, дальнейшее присутствие мастера Бина стало просто невыносимым. Одна совесть вполне достаточна для любого человека. В присутствии мастера Бина их становилось две. Никто не способен выстоять перед посыльным с задатками святого средних лет, который, очевидно, усвоил наизусть Кодекс Пунктуальности и носит его рядом с сердцем; перед посыльным, излучающим сквозь очки в позолоченной оправе почтительный и все понимающий упрек. Мастер Ь был ходячей версией таких книг, как «Шаги к успеху», «Миллионеры не курят», «Молодой человек, просыпайся спозаранку». Галахаду, Парсифалю и Марку Аврелию, как я уже сказал, в его присутствии было бы нечего бояться, но Роберт Фергюсон посчитал, что контракт затянулся. После месяца совместной работы он наконец решился и уволил педанта.

Хотя в данный момент он сидел в своем кабинете, несмотря на то, что последний клерк давно ушел, и сам он давно хотел уйти, его мысли были заняты только что уволенным.

Было ли это угрызениями совести? Не боялся ли он, что ему будет недоставать его поддержки и блеска его очков? Нет, нет и нет. Мысли его были заняты мастером Бином, потому что мастер Бин ждал его в приемной. Днем ему передали, что Роланд Бин хочет его видеть. На это было легко ответить: «Скажите ему, что я занят». На что мастер Бин со всей почтительной учтивостью ответил, что он понимает великую занятость мистера Фергюсона и готов подождать, пока мистер Фергюсон не освободится. Освободится! Можно рассуждать о том, освободится ли загнанный в западню опоссум, но не используйте это слово в связи с человеком, чей выход из кабинета сторожит Роланд Бин!

Фергюсон в порыве злости пнул корзину. Его поражала вопиющая несправедливость событий. Если уж ты уволен, то уволен. У уволенных нет привилегии преследовать своих хозяев как привидения. Это не по-честному.

Читатель может спросить, в чем, собственно, проблема — почему мистеру Фергюсону нельзя было просто выйти и смело двинуться на врага; но такое предположение может сделать только тот, кто не имел удовольствия поработать вместе с мастером Бином. Мистер Фергюсон имел такое удовольствие и был сломлен.

Слабое покашливание проникло через двери кабинета. Мистер Фергюсон вскочил и схватил шляпу. Возможно, внезапный рывок… Он выскочил из кабинета, словно пассажир, решивший пообедать на перроне станции, где поезд останавливается всего на три минуты.

— Добрый вечер, сэр! — сказал дежуривший.

— А, Бин, — откликнулся Фергюсон, теснясь к двери. — Все еще здесь? Я думал, вы уже ушли. Сейчас, боюсь, у меня нет времени. Может быть, когда-нибудь в другой раз…

Он почти победил.

К сожалению, сэр, вам, скорей всего, не удастся уйтИ, — сказал мастер Бин, всем видом выражая сочувствие'— Входные двери заперты.

Люди, испытавшие боль огнестрельных ранений, говорят, сперва они ощущают всего лишь притуплённый толчок. Именно это испытал сейчас мистер Фергюсон, остановившись на полпути и вопросительно озираясь.

— Портье закрывает ровно в семь, сэр. Сейчас уже двадцать минут восьмого.

Мистер Фергюсон еще находился в оглушенном состоянии.

— Закрывает дверь?

— Да, сэр.

— А как же мы тогда выберемся?

— Боюсь, сэр, что мы никак не выберемся.

Мистеру Фергюсону понадобилось время, чтобы переварить эту новость.

— Я уже не в штате, — сказал мастер Бин, — но я надеюсь, сэр, при сложившихся обстоятельствах вы позволите мне остаться здесь на ночь.

На ночь!

— Было бы удобнее спать здесь, а не на лестнице.

— Мы не можем остаться здесь на ночь, — слабо попытался возразить мистер Фергюсон.

Он ожидал неприятных минут в компании мастера Бина, но кровь стыла в жилах от одной только мысли о тринадцати неприятных часах.

Он рухнул в кресло.