Том 14. Критические статьи, очерки, письма

Totus in antithesi. Шекспир весь в антитезе. Конечно, не очень справедливо видеть всего человека, да еще такого человека, только через одно из его качеств. Но, сделав эту оговорку, заметим, что слова totus in antithesi, написанные с намерением осудить Шекспира, на самом деле просто констатируют факт. Действительно, как все истинно великие поэты, Шекспир заслуживает такого сравнения: он подобен вселенной. Что такое вселенная? Добро и зло, радость и горе, мужчина и женщина, рев и песня, орел и коршун, молния и луч, пчела и трутень, гора и долина, любовь и ненависть, медаль и ее оборотная сторона, четкость и бесформенность, небесное светило и свинья, возвышенное и низкое. Природа извечно двулика. И антитеза, вместе с вытекающей из нее антифразой, присутствует во всем, что привычно человеку; она и в вымысле, она и в истории, она и в философии, она и в языке. Будьте фуриями — вас назовут эвменидами, прелестными; убейте своих братьев — и вас назовут Филадельфом; убейте своего отца — вас назовут Филопатором; будьте великим полководцем — вас назовут маленьким капралом. Антитеза Шекспира — это мировая антитеза, которую вы найдете всегда и повсюду; вездесущность противоречия — это жизнь и смерть, жар и холод, праведник и нечестивец, ангел и демон, небо и земля, цветок и молния, мелодия и гармония, дух и плоть, великое и малое, океан и зависть, пена и слюна, ураган и свисток, «я» и «не я», объективное и субъективное, чудо природы и сверхъестественное чудо, идеальное и уродливое, душа и мрак. Это та тайная и явная вражда, те бесконечные приливы и отливы, то беспрерывное «да» и «нет», то неустранимое противоречие, тот безграничный непрекращающийся антагонизм, из которого Рембрандт создает свою светотень, а Пиранези свою головокружительную перспективу.

Прежде чем отнять антитезу у искусства, нужно отнять ее у природы.

IV

«Он сдержан и скромен. Можете на него положиться, он ничем не злоупотребляет. Кроме того, у него есть весьма редкое качество — он отличается трезвостью».

Что это такое? Рекомендация для слуги? Нет. Это похвала писателю. Некая школа, называемая «серьезной», провозгласила в наши дни такую программу для поэзии: трезвость. Можно подумать, что все дело в том, чтобы уберечь литературу от несварения желудка.

Прежде говорили: плодовитость и мощь; теперь говорят: лечебная настойка. Представьте себе, что вы в роскошном саду муз, где на всех ветвях беспорядочной толпой расцветают божественные проявления разума, которых греки называли тропами; повсюду образы-идеи, повсюду мысли-цветы, повсюду плоды, поэтические фигуры, золотые яблоки, ароматы, краски, лучи, строфы, чудеса, — не трогайте ничего, будьте скромны. Истинный поэт тот, кто ничего здесь не срывает. Вступайте в общество трезвости. Хорошая критическая книга — это трактат о вреде пьянства. Вы хотите написать «Илиаду»? Садитесь на диету. Так-то! И нечего тебе таращить глаза, старина Рабле!

Лиризм опьяняет, прекрасное одурманивает, великое бросается в голову, идеальное ослепляет; кто упивался всем этим, тот сам не свой; после того как вы шагали по звездам, вы, чего доброго, откажетесь от должности су-префекта; вы теряете здравый смысл, и даже если предложить вам место в сенате Домициана, вы, пожалуй, не захотите занять его; вы перестали воздавать кесарево кесарю, вы до того сбились с толку, что даже не приветствуете высокорожденного Инцитата, коня, назначенного консулом. Вот до чего вы дошли, пьянствуя в этом вертепе, что зовется Эмпиреями. Вы становитесь гордым, тщеславным, бескорыстным. Во избежание всего этого будьте трезвы. Ходить в кабачок божественного воспрещается.

Свобода — это распутство. Воздержание — хорошо, еще лучше — оскопление.

Всю жизнь вы должны сдерживать себя.

Трезвость, приличие, уважение к властям, безупречный костюм. Истинная поэзия должна быть всегда одета с иголочки. Непричесанные саванны, лев, не стригущий своих когтей, мутный поток, море, обнажающее свой пуп, туман, который так высоко задирает подол, что видно созвездие Альдебарана, — все это неприлично. По-английски — shocking. Волна покрывает пеной бешенства подводный камень, ущелье изрыгает в бездну водопад. Ювенал плюет на тирана. Какая невоспитанность!

Лучше недостаточно, чем чрезмерно. Никаких преувеличений. Отныне розовый куст обязан вести счет своим розам. Лугу будет предложено сократить число маргариток. Весне прикажут быть поумереннее. Столько гнезд! Это излишество. Послушайте-ка, рощи, — нельзя ли поменьше малиновок? Пусть Млечный Путь соблаговолит перенумеровать свои звезды, ведь их много.

Берите пример с большого змеевидного кактуса из Ботанического сада, который цветет лишь раз в пятьдесят лет. Вот примерное растение!

Настоящим критиком умеренной школы был тот садовник, который на вопрос: водятся у вас на деревьях соловьи? — отвечал: «И не говорите! В течение всего мая эти противные твари только и делают, что голосят».