Том 14. Критические статьи, очерки, письма

Одно из моих первых писем из третьего изгнания должно быть написано вам. Вы, верно, уже знаете там, в Париже, о том, что произошло. Пиа написал королеве очень неудачное письмо, правильное по существу, но вызывающее по форме. Рибейроль был вынужден против воли напечатать это мальчишеское послание в «L'Homme». В результате — полицейская шумиха в Джерси и изгнание сотрудников «L'Homme». Это очень печально. Нет больше Англии.

Я вступился, составил и подписал Декларацию, которую вы, наверное, получили. Друзья присоединились. Я разъяснил недоразумение, восстановил правду, вернул пощечину. И ждал, полный решимости. Декларациябыла напечатана в газетах и расклеена на стенах 17-го; 22-го собрался совет королевы в Виндзоре; 26-го нам объявили об «expioulchenne». [251]И вот я в Гернсее.

Я живу в Сен-Пьере, столице острова, на Отвиль-стрит 20, в чем-то вроде гнезда чайки, которое я окрестил Отвиль-Террас. Пишите мне сюда или просто в Гернсей, пока не получите тайный адрес, который я вам пришлю на днях.

Огюст забыл, сколько у вас хранится моих денег, но он говорит, что я могу смело рассчитывать на 700 франков; и я скоро этим воспользуюсь. Я уже чувствую недостаток в лиарах: изгнания обходятся чрезвычайно дорого.

До скорого письма. Горячо жму вашу руку. Склоняюсь к ногам г-жи Поль.

Забыл вам сказать, что меня здесь прекрасно встретили. Весь город вышел на набережную. Когда я проходил через толпу, все обнажили головы. В Англии митинг за митингом, в знак протеста против изгнания.

В. Г.

Господам Томасу Грегсону и Ж. Коуэну из Ньюкастля, членам Комитета иностранных дел

Гернсей, Отвиль-Хауз, 25 ноября 1855

Дорогие соотечественники великой европейской родины!

Ваш мужественный единомышленник Харни передал мне сообщение, которое вы любезно послали мне от имени вашего комитета и митинга в Ньюкастле. Я благодарю вас и ваших друзей от своего имени, а также от имени моих товарищей по борьбе, ссылке и изгнанию.

Нельзя было себе представить, чтобы высылка из Джерси — это изгнание изгнанников — не вызвала общественного возмущения в Англии. Англичане — великая и благородная нация, в которой кипят все живые силы прогресса; она понимает, что свобода — это свет. А то, что совершено в Джерси, — порождение мрака; это нашествие тьмы; это атака деспотизма, напавшего с оружием в руках на старую свободную конституцию Великобритании; это государственный переворот, дерзко совершенный империей в самом сердце Англии. Приказ о высылке был выполнен 2 ноября; это анахронизм, он должен бы быть провозглашен 2 декабря.

Передайте, пожалуйста, моим друзьям в комитете и вашим друзьям по митингу, что мы были тронуты их благородным и энергичным выступлением. Подобные действия могут предостеречь и остановить тех из ваших правителей, кто в этот час готовится, быть может, нанести еще какой-нибудь удар старому достоинству Англии при помощи позорного Alien bill. [252]

Демонстрации, подобные вашей, подобные тем, которые только что имели место в Лондоне, и тем, что готовятся в Глазго, создают, скрепляют и упрочивают не такие бесплодные, фальшивые и гибельные союзы, как современный, осыпанный пеплом союз английского правительства с бонапартистской империей, но союз истинный, союз необходимый, вечный союз свободного народа Англии со свободным народом Франции.

Мишле

9 мая [253], Отвиль-Хауз

Только что получил ваше благородное, милое письмо. Благодарю от всей души, от всего сердца. Я как раз читаю вашу превосходную, глубоко содержательную книгу «Птица», и восхищение мое возрастает с каждой ее страницей. Вы — истинный историк, ибо вы чутки ко всем дуновениям, — древние могилы вдохновляют вашу философию, а звезды — вашу поэзию.

То, что вы пишете о распятии, справедливо. В наши дни оно стало железным, и им, словно молотом, бьют по головам, чтобы убить свободную мысль. Я испытываю то же чувство, что и вы, я согласен с вами и по мере своих сил содействую великой борьбе, которую вы ведете против отжившей формы, против зловещего призрака. Однако — и вы не станете порицать меня за это — я не могу забыть, что истекающий кровью Христос был воплощением прогресса; я отнимаю его у священников, я снимаю мученика с распятия, я срываю Иисуса с креста, к которому его пригвоздило христианство. И тогда, обратясь к этому кресту, на котором ныне распинают человечество, я объявляю церкви войну; и я восклицаю вслед за Вольтером: «Раздавим гадину!», и я восклицаю вслед за Мишле: «Сокрушим врага!»

Что же касается слов «бог» или «полубог» в применении к человеку, то, дойдя до поэмы «Что говорят уста тьмы», вы, без сомнения, увидите и, конечно, поймете, даже не читая ее, в каком смысле я употребляю это слово.