Том 14. Критические статьи, очерки, письма

У вас есть прекрасная трибуна из мрамора с барельефами г-на Лемо, и вы хотите использовать ее лишь для себя; чудесно. В один прекрасный день новое поколение перевернет бочку вверх дном, и эта новая трибуна мгновенно окажется связанной с улицей, которая раздавила восьмисотлетнюю монархию. Подумайте об этом.

Заметьте, между прочим, что при всей почтенности вашего возраста все, что вы делаете с августа 1830 года, вы делаете поспешно, легкомысленно и безрассудно. Возможно, что молодежь не дала бы так разбушеваться пожару. В прежней монархии было много полезного, что вы поторопились сжечь, а оно могло бы служить хотя бы фашиной, чтобы завалить глубокий ров, отделяющий нас от будущего. Мы, молодые илоты в политике, неоднократно порицали вас из нашего угла, где вы оставили нас коснеть в бездействии, а ведь мы — те, кто мечтал о всеобщем и полном переустройстве. Но и разрушать и строить заново следовало не сразу, нужно было делать это терпеливо и внимательно, щадя интересы, которые прячутся под старыми социальными зданиями и так часто пускают молодые зеленые побеги. В час, когда все рушится, нужно создать временный приют для всех интересов.

Странное дело! Вы так стары, а зрелости у вас нет.

* * *

Вот слова Мирабо, над которыми сейчас пора подумать:

«Мы не дикари, прибывшие голыми с берегов Ориноко для того, чтобы создать общество. Мы старая нация и, вероятно, слишком старая для нашей эпохи. У нас — правительство, существовавшее раньше, король, существовавший раньше, предрассудки, существовавшие раньше; необходимо насколько возможно обратить все это на пользу революции и избежать внезапности перехода».

* * *

В современном государственном устройстве Европы каждое государство имеет раба, каждое королевство волочит цепи каторжника. Турция имеет Грецию, Россия — Польшу, Швеция — Норвегию, Пруссия — великое герцогство Познань, Австрия — Ломбардию, Сардиния — Пьемонт, Англия — Ирландию, Франция — Корсику, Голландия — Бельгию. Таким образом, рядом с каждым народом-властелином есть народ-раб, рядом с каждой нацией, находящейся в естественном состоянии, — нации вне естественного состояния. Здание построено плохо: наполовину — мрамор, наполовину — штукатурка.

* * *

Октябрь

Дух божий, подобно солнцу, дает сразу весь свой свет. Ум человека напоминает бледную луну, у которой есть свои видоизменения, прибывание и убывание, своя ясность и свои пятна, свое полнолуние и исчезновение, которая заимствует весь свет от солнечных лучей и тем не менее порой осмеливается пересекать их.

* * *

При всем богатстве идей, широком кругозоре, безукоризненной честности сен-симонисты все же ошибаются. Нельзя основывать религию на одной только морали. Нужна вера, нужен культ. Для того, чтобы внедрить культ и веру, нужны таинства. Для того, чтобы заставить поверить в таинства, нужны чудеса. Творите же чудеса. Будьте пророками, будьте богами сначала, если сможете; затем жрецами, если захотите.

* * *

Церковь утверждает, разум отрицает. Между дасвященника и нетчеловека только бог мог бы вставить свое слово.

* * *

Все, что делается сейчас в области государственного устройства, — не что иное, как плавучий мост. Он служит для того, чтобы перейти с одного берега на другой. Но он не имеет упора в бегущей под ним реке идей, которая недавно смыла старый каменный мост Бурбонов.

* * *

Умы, подобные Наполеону, являются точкой пересечения всех человеческих способностей. Нужно много веков, чтобы повторился подобный же случай.

* * *

Прежде чем иметь республику, нужно добиться, если это возможно, появления общественных интересов.

* * *

Я по-прежнему восхищаюсь Ларошжакленом, Лекюром, Кателино, даже Шаретом; но я их больше не люблю. Я все еще восхищаюсь Мирабо и Наполеоном; но я уже не испытываю к ним ненависти.

* * *

Чувство благоговения, которое внушает мне Вандея, теперь для меня только восхищение доблестью. Я вандеец уже не сердцем, но только душою.

* * *

Дословная копия анонимного письма, полученного в эти дни г-ном Дюпеном

«Господин спаситель, вы, черт бы вас побрал, готовы притеснять нищих! Поменьше болтай, а не то полетишь у меня вверх тормашками. Я оправлялся и с большими умниками, чем ты! До свидания, будь здоров, пока я тебя не убил».

* * *