Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке

…вроде старинных «явных прелюбодеев». — Уголовные статьи царского законодательства о браке и семье не раз подвергались насмешкам Салтыкова, и обыватель, объявленный по суду « явным прелюбодеем», нередко появляется в его сатире (см., например, главу «Органчик» в «Истории одного города»). Трудность получения развода в царской России ввели в бракоразводную практику нечто вроде «касты» подставных лиц, которые за плату принимали на себя звание «явных прелюбодеев» и тем способствовали защите «интересов» нанявших их клиентов.

…«веселие Руси есть лгати». — Сатирическая парафраза слов князя Владимира Святославича «веселие Руси есть пити». Слова эти будто бы (по «Повести временных лет») были произнесены князем при так называемом «испытании веры», в качестве аргумента против принятия киевским государством магометанской религии, воспрещавшей употребление вина.

…целые рои паразитов, которые только и живут, что переполохами да неплатежом арендных денег. — Намек на Каткова, уклонившегося от дополнительного взноса денег за аренду типографии Московского университета, где печатались «Моск. вед.». Валуев записал в своем «Дневнике» 8 ноября 1881 г.: «Катков добился прекращения иска к нему Московского университета на 33 т. р. Гр. Игнатьев объявил министру народного просвещения повеление прекратить» (цит. изд., стр. 176).

Сознают себя Юханцевыми и Базенами… — О Юханцеве — одном из героев громкого процесса растратчиков и аферистов в конце 70-х годов см. выше примеч. к стр. 18, «За рубежом». Маршал Наполеона III Аш. Фр. Базен изменнически сдал в 1870 г. пруссакам крепость Мен с 173-тысячной армией.

…приплод Аристидов. — Имя древнегреческого полководца и политического деятеля Аристида, по прозвищу «Справедливый», сделалось нарицательным для обозначения честного, неподкупного государственного деятеля.

А ну как в этом «благоразумном» поступке увидят измену и назовут за него ренегатом? — Темы «благоразумия» и «отрезвления», с одной стороны, «предательства» и «ренегатства» — с другой, занимают в «Письмах к тетеньке» значительное место. Они разработаны здесь разветвленно, представлены многими фразеологическими обобщениями (прежде «бредни» — теперь «распни!» и др.), историко-типологическими обобщениями (40-х и 80-х годов), обличительным материалом против конкретных выразителей линии «измен либерализма» в русской общественной жизни (Катков, Суворин и др.) и т. д.

Письмо третье^*

Письмо четвертое^*

Впервые, с нумерацией «III» — ОЗ,1881, № 11 (вып. в свет 18 ноября), стр. 265–296.

Написано в конце октября — начале ноября в Петербурге. Сохранилась черновая рукопись (№ 198).

Варианты рукописного текста

Стр. 278, строки 28–37. Вместо: «Помнится, впрочем, что < …> смотришь, в опасности» — в рукописи:

И я должен сказать по совести, что как ни узок этот коридор, но ходить по нему можно. Потому что хоть на стенах и написано: «не рассуждай!» и «молчи!» — но зато есть надежда на будущее. За стенами коридора возбуждаются всевозможные жизненные вопросы и возбуждаются не праздно. Работа кипит, вопросы выясняются, и ответы, конечно, не заставляют себя ждать. Натурально, что при таком положении вещей длинные письма к родственникам оказываются неблагосовременными. Ибо что такое мы с вами? — мы люди праздные и несведущие, которые могут только напутать и подорвать разыскания серьезных людей. Однако ж как подумаешь, какая у этих праздных людей сила! Шутя напутал, а солидные предприятия погибать должны!

Строки 38–43. Вместо: «Вы спрашиваете, голубушка < …> Как-то тоскливо — в рукописи:

Вы спрашиваете, голубушка, ладно ли мне живется? — право, не знаю, как и сказать. Ладно-то, как будто и ладно, а все-таки, по моему мнению, постылее житья, нежели то, про которое «не знаешь, как сказать», на свете нет. Ничего особенного, никаких выдающихся трепетов, как случалось в бойкие эпохи, когда страшно, бывало, одному в квартире быть, но и за всем тем как-то удивительно тоскливо, безжизненно, почти безнадежно.

Стр. 279, строки 3-12. Вместо: «Всем как-то все равно < …> И извещение окончено мое …» — в рукописи:

На улицах тихо, почти мертво, в самых интимных кружках ведутся разговоры прямо нелепые, неискренние, с оглядкой; идешь [мимо дома, видишь в окне свет, — никак не подумаешь: вот труженик, который над умственной работой изнывает! а непременно: вероятно, кто-нибудь донос строчит!] [374], за всяким освещенным окном прозреваешь что-то подозрительное, как будто там при свете лампы и среди глубокой тишины созревает донос.

Стр. 280, строки 28–32. Вместо: «Возражают на это, что < …> обвинениям нет отпора …» — в рукописи: