Том 14. За рубежом. Письма к тетеньке

…наставники и преподаватели были… изумительные… — Галерея наставников и преподавателей «чистокровнейшего заведения» — портретна. Это все лицейские учителя и воспитатели Салтыкова, хотя и охарактеризованные с гротесковыми заострениями. Воспитатель, взятый «из придворных певчих» — это лицейский гувернер Ф. П. Калиныч; немец, «не имевший носа» — преподаватель немецкой словесности де Олива, француз, «участвовавший во взятии в 1814 г. Парижа и тем не менее декламировавший «à tous les coeurs bien nés que la patrie est сhère!»[390] — преподаватель французской словесности Р.-А. Жилле; другой француз, который «страдал какой-то болезнью» — воспитатель А. Бегень; и далее названные собственными своими именами — преподаватели российской словесности П. П. Георгиевский и всеобщей истории И. К. Кайданов.

…«Учебник» начинался словами: «Сие мое сочинение есть извлечение» и т. д. — Этими словами начиналась книга «Руководство к познанию всеобщей политической истории И. Кайданова, профессора истории в Александровском лицее». По этой книге, неоднократно переиздававшейся, учился и Салтыков.

…любили петь посвящение… Мусину-Пушкину. — Вот текст этого посвящения: «Его превосходительству, господину попечителю Казанского учебного округа, тайному советнику, почетному члену императорской Академии наук и разных ученых и других обществ члену, орденов: св. Владимира 2-й ст. большого креста, св. Анны 1-й ст., украшенного императорскою короною, и 4-й ст., св. Станислава 1-й ст. и прусских: За заслуги и Железного креста кавалеру, Михаилу Николаевичу Мусину-Пушкину, в знак глубочайшего уважения от сочинителя». Посвящение предпослано книге профессора Казанского университета И. А. Горлова «Теория финансов» (Казань, 1841;СПб. 1845). В 40-е годы книга эта являлась основным руководством по политической экономии для студентов высших школ. Учился по ней в лицее и Салтыков. Позднее Чернышевский жестоко высмеял Горлова — последователя Сея — как представителя архаических, реакционных взглядов в политэкономии (см. его статью «Труд и капитал»). О «посвящении» Мусину-Пушкину Салтыков говорит неоднократно в последующем изложении: см. также в рассказе 1878 г. «Похороны» («Сборник»). В этом рассказе, а также в рукописном варианте комментируемого текста (см. выше) указывается, что воспитанники любили петь это посвящение на мотив главного песнопения православной церкви («Символа веры»): «Верую во единого господа…»

Не то ли же, впрочем, видим мы и… — Подразумевается: и теперь, в наше время. Недосказанность — один из приемов в технике эзопова языка Салтыкова.

…перевести (по хрестоматии Тампе) фразу: Новгородцы та́кали, та́кали да и протакали… — Ссылка на «хрестоматию Тампе», из которой Салтыков узнал, в годы лицейского ученичества, о приводимой им исторической пословице, неточна. Как установил Л. Р. Ланский, имеется в виду следующее пособие: «Дитрих-Август Таппе. Сокращение Российской истории H. M. Карамзина в пользу юношества и учащихся российскому языку, с знаками ударения и толкованием труднейших слов и речений на немецком и французском языках и ссылкой на грамматические правила», 2 часть, СПб. 1819. Из этого издания память Салтыкова заимствовала как русский текст пословицы, так и сатирически звучащие переводы ее на французский и немецкий языки. Ср. в наст. изд. т. 8, стр. 94 и 500 и т. 10, стр. 176 и 707.

…является Сенечка прямо из «своего места». — Из «своего места» — то есть из судебного департамента Сената, или из судебной палаты и т. д. — вообще из какого-либо учреждения, относящегося к судебному ведомству. Ближайшим образом «Сенечка», принадлежавший «к той неумной, но жестокой породе людей, которая понимает только угрозу», — тип тех прокуроров, под надзором которых производились в 70-80-е годы дознания и предварительные следствия по так называемым государственным преступлениям и которым поручалось обвинение в многочисленных политических процессах той поры.