Том 15. Чудеса лунной ночи

На эти камни, несомненно, приезжали дивиться казаки, основатели Красноярска. А сегодня для громадного города это что-то вроде музея под синим небом, куда нескучно поехать и в сотый раз, и уж, конечно, приятно привезти сюда гостя, послушать, как будет он ахать и охать, пробираясь по лесу от одного каменного идолища к другому.

С высокого места видно, как царствуют камни над лесом, стоят на виду друг у друга, явно все — братья, рожденные землей-матерью в минуту молодой шалости. При солнце они сиренево-серые, разного роста и разного облика. Щелистые, колотые грозами и каленые холодами, дождями мытые, ветрами лизанные, молчаливые, неподвижные при зеленом шевелении леса у их подножья.

Древние жители этих мест приносили, возможно, жертвы столбам, вымаливая у них удачной охоты, счастливого плавания по Енисею, еще какой-нибудь благодати. Нынешний сибиряк придумал им, в соответствии с обликом, занятные имена: Митра, Дед, Внук, Лев, Рукавица, Слоненок, Перья, Блоха…

От камня к камню по лесу вьются тропинки. Рано утром можно встретить на них косулю, зайца, белку, боровых птиц. Днем люди на тропках. Приезжих и местных тут сразу узнаешь. Приезжий рот разевает от удивленья, а местные, отчасти этим удивленьем поощренные, лазят по скалам, получая от этого еще не объясненную до конца радость.

В воскресный день среди облепивших скалы людей тут увидишь не только парней и девушек, чей возраст побуждает подвергнуть себя испытаниям. Увидел я тут жилистую старуху, упорно одолевавшую крутой и довольно опасный подъем. А следом за ней мальчишка лет двенадцати одолевал скалу. Оба без суеты спустились, с подчеркнутым равнодушием приняли аплодисменты стоявших внизу.

У не слишком больших каменных кругляшей возилась ребячья мелюзга. Их «Эверест» был на высоте десяти метров, но они усложняли задачу — ухитрялись спускаться руками вниз, опираясь, как обезьянки, на четыре конечности.

Ребятишки были под наблюдением. На припеке, прислонившись спиною к камню, сидел седовласый наставник. Линялое синего цвета трико, обувка, но главным образом не утраченная с летами гибкость в мосластом теле обличали в мужчине «столбиста», начинавшего, возможно, так же, как ребятишки, у этого камня.

— А не хотите ли посмотреть, что могут делать асы? — спросил мужчина, заметив повышенный интерес к своей пастве. — Саша! — окликнул он проходившего мимо парня. — Тут москвичи, в Столбах впервые…

Худощавый парень без объяснений понял, чего хотят от него.

— Подождите, я сбегаю за калошами…

Минут через пять он вернулся, держа в руке перевязанные бечевкой, неглубокие остроносые калоши.

— Такие видишь обычно у стариков-аксакалов в Узбекистане…

— Точно. Оттуда и посылают друзья. Для лазанья в скалах ни кеды, ни что другое не могут сравниться с калошами.

По каменным тропам мы вышли к наиболее впечатляющим скалам с названием Перья. Эту гигантскую выделку из гранита чей-то глаз нарек очень точно, именно перья из камня уходили из леса в небо.

— Ну вот, с виду вроде бы неприступны, а через пять минут, смотрите вот с этой точки, я буду стоять на верхушке средней пластины, — сказал ас и стал обуваться в калоши. Подошвы калош он попудрил порошком канифоли и на пятках — не повредить пудру — пошел к скале.

Опасные номера в цирке показались мне детской шалостью в сравнении с этим молниеносным вознесением парня вверх. Худощавое тело в трикотажной желтого цвета рубашке и синих трикотажных штанах змеей вертелось в расщелинах скал. Упираясь о камни спиной, ногами, руками, задом, парень с легкостью белки оказался на узком гребне каменного пера и пошел по гребню к вершине. «Там его и сниму», — подумал я. Но побоялся поднять фотокамеру, побоялся, что лазальщик, увидев, как я снимаю, потеряет на полсекунды контроль над собой…

Спустился ас быстрее, чем поднимался. Он просто мелькнул в каменном желобе между перьями. И вот стоит перед нами. Возбужден. Дыхание частое.

— Неужели не ободрался? — потрогал я спину скального циркача. Парень с улыбкой задрал рубашку, обнажил загорелое худощавое тело:

— Ни единой царапины! Но может случиться. Этот спуск называют у нас «шкуродером».

Мы присели около Перьев. Знакомый наш, Александр Шестаков, оказалось, имеет профессию водолаза, работает в Красноярском порту.

— Днем — под водой, а вечером, хотя бы на час, — сюда. И в воскресенье обязательно целый день…

Александр женат. С женой познакомился тут, в Столбах. Она тоже заядлый лазальщик.

— Разглядели друг друга. Это не танцплощадка. Тут сразу видно, кто чего стоит… Дочка растет… Скоро ее начнем приучать…

— Не страшно?

— Нет. Страх был, конечно, но я одолел его еще пацаном. Не знаю, понятно ли это, но, пересилив, поборов страх на скалах, во всем другом человек небоязливым становится. Это я понял и в армии, и когда в водолазы подался. При всякой опасности — любопытство и собранность. Страха нет.

— Но ведь, случается, падают?

— Да. Случается. Вон посмотрите: большими буквами имена у вершины. Это те, кто сорвался.