Том 15. Письма 1834-1881

Время идет, а мне мешают. До сих пор не заехал за деньгами в Центр<альный> магазин и к Морозовым. Не был у Чаева, надо заехать к Варе, хотел бы тоже познакомиться с архиереями Николаем Японским и здешним викарием Алексеем — очень любопытными людьми.^{1895} Сплю нехорошо, во сне вижу только кошмары. Боюсь в день открытия простудиться и кашлять на чтении.

Со страшным нетерпением буду ждать от тебя письмеца. Что-то детки, Господи, как мне хочется их увидеть. Здорова ли ты, весела ли иль сердишься? Тяжело мне без вас. Ну, до свидания. Завтра к Ел<ене> Павловне не поеду, обещалась сама прислать письмо, если будет. Обнимаю вас всех крепко, деток благословляю.

Твой весь Ф. Достоевский.

P. S. Если что случится, телеграфируй в «Лоскутную». Письма пиши в «Лоскутную». Верно ли доходят мои письма? Вот беда, если какое-нибудь пропадет!

Золотарева еще нет. Венок <3 нрзб>.

229. А. Г. Достоевской {1896} 30–31 мая 1880. Москва

Москва, 30 мая/80.

Гостиница «Лоскутная»,

в № 33-м.

Пишу тебе, хоть письмо пойдет лишь завтра, милая Аня. Нового почти ничего. Предстоит только очень много хлопот и разных чиновничьих церемоний: являться в Думу, выхлопатывать билеты, где стоять и сидеть в празднестве, и проч. А главное, венки: их надо два, говорят, их Дума же и выдает — за 30 <р.> оба. Глупо. А Золотарев не едет, но приедет, и я всю церемонию у памятника взвалю на него: в одном фраке и без шляпы можно простудиться. — Вчера утром были Аверкиевы и приходили племянники Пушкина, Павлищев и Пушкин, познакомиться. Затем ездил к Юрьеву (насчет всех этих билетов и церемоний), не застал дома. Обедал дома, а после обеда пришел Висковатов, изъяснялся в любви, спрашивал, отчего я его не люблю, и проч. Все-таки был лучше, чем всегда.^{1897} (Кстати: передал мне, что Сабуров (министр просвещения), его родственник, читал некоторые места «Карамазовых», буквально плача от восторга.) В девять часов мы отправились к Юрьеву, опять не застали. Висковатов вдруг припомнил, что здесь Анна Николавна Энгельгардт, и предложил к ней заехать. Мы поехали и прибыли в 10 часов в гостиницу Дюссо. Она уже спала, но была очень рада, и мы просидели час, говорили о прекрасном и высоком. Она приехала не на памятник, а для свидания с какими-то родственницами, а теперь больна: у ней распухла нога. Сегодня утром, когда я спал, был у меня Ив<ан> Сергеевич Аксаков и не приказал будить. Затем ездил к Поливанову (секретарю Общества, директору гимназии). Поливанов объяснил мне все шаги в Думе и билеты и откомандировал молодого человека мне помогать.^{1898} Познакомил меня с семейством, сошлась целая ватага учителей и гимназистов, и мы пошли (в том же здании) рассматривать вещи и портреты Пушкина, которые пока хранятся в этой гимназии. Затем, придя домой, застал записку Григоровича, приглашающего к 6-ти часам обедать у Тестова. Не знаю, пойду ли. Покамест сел написать тебе мой бюллетень. В 8-м часу потянусь к Елене Павловне за твоим письмом. (Вчера, 29-го, ничего не получил.) Затем домой и сяду за мою статью, которую надо подделать.^{1899} Вообще житье гадкое, погода здесь прекрасная. Все-то здешние у себя дома, а я один в гостях. Вечером еще припишу.

30/31 мая. Час ночи.