Том 16

— Вот именно, — ответил молодой человек. От ужаса мистер Левендер привстал.

— Я не одобряю, — выдавил он, — я ни в коем случав не одобряю ваше поведение.

— Разумеется, — сказал молодой человек, вдруг гордо улыбнувшись, и добавил: — Никто не одобряет. Если бы вы были на моей стороне, мне не пришлось бы так наедаться, да к тому же у меня не было бы чувства духовного одиночества, которое так поддерживает меня. Вы смотрите на меня, как на отщепенца, как на прокаженного. В этом мое утешение, моя сила. Хотя я и испытываю искреннее отвращение к воине, я прекрасно понимаю, что не выдержал бы, если бы не сознание, что я не могу и не хочу унижаться до уровня подобных вам оппортунистов, примкнуть к стадам ничтожных плебеев. Услышав подобный отзыв о своей персоне, мистер Левендер побагровел.

— Я служу принципу и не подчиняюсь никому, — сказал он. — Именно мои убеждения заставляют меня смотреть на вас как на…

— Жалкого труса, — спокойно подсказал молодой человек. — Продолжайте, не жалейте слов, к ним мы привыкли.

— Да, — сказал мистер Левендер, воспламеняясь, — вы трус. Простите меня. Изменник делу Свободы, дезертир из рядов Гуманизма, если позволите.

— Скажите, просто христианин, этим вы выразите все! — сказал молодой человек.

— Нет, — сказал мистер Левендер, поднявшись, — до этого я не дойду. Вы не христианин, вы фарисей. Вы мне отвратительны.

— А вы мне, — внезапно проговорил молодой человек. — Я христианский социалист, но я отказываюсь называть вас братом. И вот что я вам скажу: когда-нибудь, когда благодаря нашей борьбе восторжествует дело христианского социализма и мира, мы позаботимся, чтобы вы, поджигатели и джингоисты, не смогли более подымать свои ядовитые головы и нарушать всемирное братство людей. Мы уничтожим вас. Мы сотрем вас с лица земли. Мы, верующие в любовь, с радостью подвергнем вас тому, чему вы, апостолы ненависти, подвергаете нас. Мы отплатим вам сторицею, вы сами заставляете нас пойти на это.

Он умолк, ибо мистер Левендер вытянулся и одеревенел, словно собираясь произнести речь перед палатой лордов.

— Я не нахожу здесь ничего общего с преследованием свободы совести! воскликнул он. — Дело гораздо проще. Бремя обороны отечества ложится равно на каждого гражданина. Я не знаю и знать не хочу ни того, что сулили вам судьи, ни того, при каких обстоятельствах был принят закон о всеобщей воинской повинности, И вы либо пойдете в армию, либо отправитесь в тюрьму. Я простой англичанин и выражаю взгляды моих простых соотечественников.

Молодой человек, раскачивавшийся на стуле, постучал по столу рукояткой ножа.

— Давай, давай! — пробормотал он.

— И позвольте мне сказать вам вот еще что, — продолжал мистер Левендер: — Вы не имеете никакого права подносить ко рту хотя бы кусочек хлеба, коль скоро вы не готовы отдать за него жизнь. И если бы гунны пришли сюда завтра, я пальцем бы не пошевелил, чтобы оградить вас от участи, которая вас, несомненно, постигла бы.

В пылу спора голоса их сделались столь громкими, что обеспокоенная служанка отправилась в бар и сообщила собравшемуся там обществу, что человек, уклоняющийся от воинской повинности, съел все, что было в доме, и сейчас «бушует» в закусочной. Услышав это донесение, общество — оно состояло из четырех коммивояжеров, изрядно уже подвыпивших, — вооружилось тем, что было под рукою, а именно четырьмя сифонами, построилось в две шеренги и выступило в направлении закусочной. Сразу же поняв по седым волосам и благородным речам мистера Левендера, что он не может уклоняться от воинской повинности, они с четырех сторон подступили к ничего не подозревавшему молодому человеку и начали беспощадно опрыскивать его содовой водой. Ослепленный и вымокший, бедный молодой человек тщетно пытался прорвать окружение, но каждый раз новая струя в лицо возвращала его на место. Видя его страдания и слыша грубый смех его полупьяных мучителей, мистер Левендер испытал мгновение обостреннейшей борьбы между своими принципами и присущим ему благородством. Затем, едва ли сознавая, что делает, он схватил обглоданную рульку, замахнулся ею на коммивояжеров и громко закричал:

— Остановитесь! Не мучьте этого юношу! Вас четверо, а он один. Перестаньте, вы настоящие гунны!