Том 16. Книга 1. Сказки. Пестрые письма

Зарубежные публикации сказок производились первоначально на страницах газеты «Общее дело», выходившей в Женеве при непосредственном участии Белоголового, одного из ближайших друзей писателя. Здесь были напечатаны «Премудрый пискарь», «Самоотверженный заяц», «Бедный волк», «Добродетели и Пороки», «Медведь на воеводстве (Топтыгин 1-й)», «Вяленая вобла», «Орел-меценат». Вскоре после газетной публикации эти произведения выпускались издательством М. Элпидина в Женеве в виде сборников и отдельных брошюр.

Как и в русской нелегальной печати, в Женеве первой была напечатана в 1883 году брошюра «Три сказки для детей изрядного возраста. Н. Щедрина», содержавшая «Премудрого пискаря», «Самоотверженного зайца» и «Бедного волка». Впоследствии эта брошюра переиздавалась М. Элпидиным в 1890 и 1895 годах, а в 1903 году была выпущена в Берлине Г. Штейницем в качестве 69-го выпуска «Собрания лучших русских произведений».

В 1886 году издательство М. Элпидина напечатало второй сборник под заглавием «Новые сказки для детей изрядного возраста. Н. Щедрина». В него вошли «Добродетели и Пороки», «Медведь на воеводстве» и «Вяленая вобла». Фотомеханическое воспроизведение этого сборника в 90-е годы появилось дважды (в 1893 г.; третье издание вышло без обозначения года). В 1903 году Г. Штейниц выпустил эту брошюру в Берлине в качестве 72-го выпуска «Собрания лучших русских произведений». Одновременно с названным изданием, в 1886 году, издательством Элпидина был осуществлен выпуск в свет сказки «Орел-меценат» отдельной брошюрой. Эта сказка в 1891 и 1898 годах переиздавалась Элпидиным, а в 1904 году вошла в изданную в Берлине Г. Штейницем брошюру «Три революционные сатиры» («Собрание лучших русских произведений», вып. 77), в Берлине же годом раньше И. Рэде осуществил отдельное издание сказки «Медведь на воеводстве»[96].

Не все из задуманного для цикла сказок Салтыков успел написать. По письмам Салтыкова и воспоминаниям Белоголового и Л. Ф. Пантелеева известны заглавия и отчасти содержание неосуществленных сказок. О первой из них Салтыков сообщал Некрасову 22 мая 1869 года: «Я хочу написать детский рассказ под названием «Повесть о том, как один пономарь хотел архиерейскую службу сослужить» и посвятить ее Антоновичу». В феврале 1884 года он писал Михайловскому: «Ужасно обидно: задумал я сказку под названием «Пестрые люди» написать (об этом есть уже намек в сказке «Вяленая вобла»), как вдруг вижу, что Успенский о том же предмете трактует![97] Ну да я свое возьму не нынче, так завтра». Замысел сказки был в 1886 году преобразован в последнее из «Пестрых писем».

В мае 1885 года Салтыков сообщал Соболевскому о том, что он пишет новую сказку «Собаки», которую собирается скоро прислать в «Рус. ведомости». Сказка, очевидно, не была написана, так как никаких дальнейших упоминаний о ней в письмах Салтыкова не встречается.

Как свидетельствует Белоголовый, Салтыков задумал в середине 1885 года одновременно с «Богатырем» написать еще две сказки — «Забытая балалайка» и «Солнце и свиньи», «но обе эти сказки еще не были им достаточно обдуманы»[98]. В первой из них, как указывает мемуарист, он хотел представить идеолога позднего славянофильства И. С. Аксакова. Во второй сатирик, по-видимому, намеревался развить идею той драматической сцены, которая под названием «Торжествующая свинья, или Разговор свиньи с Правдою» вошла в шестую главу очерков «За рубежом». Напомним, что свинья начинает свое наступление на Правду отрицанием существования солнца на небе, заявляя: «А по-моему, так все эти солнцы — одно лжеучение». Известно, что «лжеучением» реакционеры называли обычно идеи демократии и социализма. По-видимому, защите именно этих идей и намеревался Салтыков посвятить сказку «Солнце и свиньи».

Шестая из не осуществленных Салтыковым сказок была задумана на тему о ссыльном революционере, который, несмотря на все гонения, остается непреклонным в своих убеждениях. Из писем Салтыкова известно, что в 1875–1876 годах он собирался написать рассказ «Паршивый» о трагической судьбе и мужестве революционера, прототипом для которого должны были бы послужить «Чернышевский или Петрашевский». Цикл «Культурные люди», для которого проектировался рассказ, остался незавершенным. Через десять лет Салтыков хотел посвятить этой же теме сказку и говорил о ней Пантелееву как о «почти готовой»[99] Замысел сказки о политическом изгнаннике не был осуществлен, очевидно, прежде всего ввиду цензурных трудностей, но отдельные мотивы этого замысла нашли свое отражение в сказках «Дурак» и «Приключение с Крамольниковым».