Том 17. Джимми Питт и другие

Нет, какой неприятный человек! Не захочешь, а обидишься. Прекрасно знает, что я не могу доказать, будут ли читать в 2356 году мои книги. Будут, конечно, о чем говорить, хотя и в грошовом пингвиновском издании. Я не тщеславен, сам себя не хвалю, но будь я не так хорош, стал бы писать Мэтью Арнольд в своем сонете:

Другие ждут вопросов. Ты свободен.
Другие вопрошают. Но не ты,
Поскольку знаешь все…

Когда рассудительный человек решится на такое, что-нибудь это да значит.

Не хотел бы подчеркивать, но обращу внимание Разгневанного на письмо в «Тайме» от Веррьера Элвина (Патангарт, Индия). Автор рассказывает, что в его хижину зашла корова и съела «Так держать, Дживс», отвергнув Голсуорси, Джейн Остен и Т. С. Элиота. А? Каково?

Или возьмем школы. Библиотекарь жалуется, что ученики крадут книги, как то: 7 Агат Кристи, 12 Уоллесов, 36 Вудха-узов. Цифры не лгут. Подумали бы, Разгневанный, прежде, чем писать!

Вероятно, разница между мной и Шекспиром — в восприятии. Нас по-разному читают. Возьмем обычную комическую ситуацию: человек внезапно заметил, что сзади что-то неприятное. Вот как описывает это Шекспир в «Зимней сказке» (III, 3):

…Прощай!
День все мрачнее. Я еще не видел
Такого затуманенного неба,
Не слышал воя загнанного ветра,
Который слышу ныне. Да, пора!
Я ухожу

(Выходит, преследуемый медведем.)

Я бы написал иначе. Скажем так:

«Взглянув на него, я спросил:

— Что-нибудь съели, Дживс?

— Нет, сэр.

— Тогда почему у вас бурчит в животе?

— Простите, сэр, эти звуки издаю не я, но одно животное.

— Животное? Какое же?

— Медведь, сэр. Если вы обернетесь, вы заметите, что он стоит прямо за вами и нехорошо смотрит.

Я обернулся. Честный слуга был совершенно прав. За мной стоял медведь и не маленький, а вполне солидный. Он сверкал глазами, скрипел зубами, и я сразу смекнул, что дело плохо.

— Подскажите мне, Дживс, — взмолился я, — что теперь делать.

— На мой взгляд, сэр, стоило бы уйти.

Что же, я кинулся прочь, преследуемый бессловесным другом. Вот как, мои дорогие, ваш дедушка перекрыл на шесть секунд рекорд Роджера Баннистера (1 миля)».

Кто знает, какой способ лучше?

3

Никто еще не определил, как должна относиться жертва к критику. Многие советуют чихать на плохие рецензии, но, по-моему, это малодушно, да и скучновато. Так думал, во всяком случае, антрепренер ревю, недавно прошедшего в Нью-Йорке. Писали о нем Бог знает что; он же немедленно натравил адвокатов на каждого критика «в возмещение нравственного ущерба». Особенно тяжело пришлось автору слов: «Единственное достоинство ревю — то, что шел дождь, и крыша не текла». Именно его обвинили в «безвкусных остротах, превосходящих самое богатое воображение».

Я бы не зашел так далеко, но считаю, что жертва плохой рецензии должна ответить тщательно обдуманным письмом, которое может быть а) умиротворяющим и б) воинственным.

Образец письма «а».

«Дорогой мистер Уортингтон…»

Не «Сэр!» Это резковато. И, конечно, не «Уортингтон», если он Давенпорт или Коннолли. Думайте, думайте! Я даю только образчик.

Итак,