Том 17

... Военная камарилья, профессура, бюргерство и трактирные политики утверждают, что это [Речь идет об аннексии Эльзаса и Лотарингии. Ред.] — средство навсегда оградить Германию от войны с Францией. Напротив, это — вернейший способ превратить данную войну в европейскую институцию. Это — действительно наилучшее средство увековечить в обновленной Германии военный деспотизм как необходимое условие господства над Польшей Запада — Эльзасом и Лотарингией. Это — безошибочный способ превратить будущий мир в простое перемирие до тех пор, пока Франция не окрепнет настолько, чтобы потребовать потерянную территорию обратно. Это — безошибочное средство разорить Германию и Францию путем взаимного самоистребления.

Негодяи и глупцы, которые изобрели такие гарантии вечного мира, должны были бы знать, хотя бы из прусской истории, на примере того, как жестоко Наполеон расплатился за Тильзитский мир[143], что подобные насильственные меры для обуздания жизнеспособного народа приводят к прямо противоположным результатам. А что представляет собой Франция, даже после потери Эльзаса и Лотарингии, по сравнению с Пруссией после Тильзитского мира!

Если французский шовинизм, пока существовала прежняя система государства находил известное материальное оправдание в том, что с 1815 г. столица Франции — Париж, а тем самым и сама Франция оказывалась, после немногих проигранных сражении, беззащитной, то какую новую пищу получит этот шовинизм, как только граница пройдет на востоке — у Вогезов, а на севере — у Меца.

Что лотарингцы и эльзасцы хотят жить под сенью германского правительства, — этого не смеет утверждать даже и самый неистовый [Слова «самый неистовый», замененные в тексте листовки многоточием, вписаны в экземпляре с пометками Энгельса, его рукой. Ред.] тевтон. На этот раз провозглашается принцип пангерманизма и «надежных» границ, который якобы приведет на востоке к великолепным результатам для Германии и Европы.

Тот, кто не совсем еще оглушен теперешней шумихой или не заинтересован в том, чтобы оглушать германский народ, должен понять, что война 1870 г. так же неизбежно чревата войной между Германией и Россией, как война 1866 г. была чревата войной 1870 года.

Я говорю неизбежно, непременно, если не учитывать того маловероятного случая, что в России до этого времени может вспыхнуть революция.

Если этот маловероятный случай не произойдет, то войну между Германией и Россией приходится уже сейчас рассматривать как fait accompli (совершившийся факт).

Будет ли эта война вредна или полезна, — целиком зависит от нынешнего поведения немцев-победителей.

Если они захватят Эльзас и Лотарингию, то Франция вместе с Россией будет воевать против Германии. Нет надобности указывать на губительные последствия подобной войны.

Если же они заключат с Францией почетный мир, то эта война освободит Европу от мос-ковитской диктатуры, растворит Пруссию в Германии, создаст возможность мирного развития на западе континента и, наконец, поможет прорваться социальной революции в России, элементы которой нуждаются для своего развития только в таком внешнем толчке, — стало быть, такая война будет полезна и для русского народа.

Но я опасаюсь, что негодяи и глупцы будут беспрепятственно продолжать свою безумную игру, если германский рабочий класс en masse [в массе. Ред.] не поднимет своего голоса.

Нынешняя война открывает новую всемирно-историческую эпоху тем, что Германия, даже при условии исключения немецкой Австрии, доказала свою способность, независимо от заграницы, идти своим собственным путем. То, что Германия первоначально обретает свое единство в прусской казарме, является наказанием, ею вполне заслуженным. Но результат, хотя и таким способом, все же достигнут. Вздорные мелочи, как, например, конфликт между северогерманскими национал-либералами и южногерманской Народной партией[144], впредь не будут стоять понапрасну поперек дороги. Отношения развернутся в большем масштабе и упростятся. И если тогда германский рабочий класс не сыграет выпавшей на его долю исторической роли, то это — его вина. Нынешняя война перенесла центр тяжести континентального рабочего движения из Франции в Германию. Тем самым на германский рабочий класс ложится еще большая ответственность...

Написано К. Марксом и Ф. Энгельсом между 22 и 30 августа 1870 г.