Том 17

Со времени аугсбургской кампании 1859 г., в результате которой г-н Фогт был так жестоко побит[184], он, по-видимому, пресытился политикой. Со всей энергией он принялся за естественные науки, в которых, по его собственным словам, он совершил еще прежде «поразительные» открытия. Так, в то же самое время, когда Кюхенмейстер и Лейкарт выяснили в высшей степени сложный процесс развития кишечных червей и тем действительно достигли крупного успеха в науке, г-н Фогт сделал поразительное открытие, что кишечные черви разделяются на два класса: круглых, которые круглы, и плоских, которые плоски. Теперь к этому великому достижению он прибавил новое, еще более великое. Обнаружение большого количества ископаемых костей человека доисторических времен сделало модным сравнительное изучение черепов различных человеческих рас. Ученые измеряли черепа по всем направлениям, сравнивали их, спорили, но не приходили ни к какому результату, пока, наконец, Фогт, с обычной уверенностью в триумфе, не возвестил о решении загадки, заключающемся в том, что все человеческие черепа разделяются на два класса: на такие, которые продолговаты (длинноголовые, долихоцефалы), и на такие, которые кругловаты (короткоголовые, брахицефалы). Чего не могли сделать в течение многих лет упорного труда самые наблюдательные и трудолюбивые исследователи, то сделал Фогт с помощью простого применения своего червячного принципа. Если к этим поразительным открытиям прибавить еще открытие одного нового вида в области политической зоологии, именно открытие «серной банды»[185], то и самый требовательный человек вынужден будет признать, что трудов Фогта на один человеческий век вполне достаточно.

Но великий, дух нашего Фогта не знает покоя. Политика сохранила неотразимую прелесть для этого человека, который даже и в пивных творил великие дела. Побои, полученные anno [в лето. Ред.] 1860, были благополучно забыты, книги Маркса «Господин Фогт» не было больше в продаже, все неприятные истории давно быльем поросли. Под гром аплодисментов немецких филистеров наш Фогт совершал лекционные поездки, важно восседал на всех собраниях естествоиспытателей, на конгрессах этнографов и антикваров и втерся в среду действительно крупных ученых. Он мог, следовательно, снова считать, что выглядит человеком более или менее «порядочным» и вообразить себя призванным натаскивать немецких филистеров в политике так же, как он натаскивал их в естественнонаучных вопросах. Совершались крупные события. Наполеон Малый[186] капитулировал при Седане, пруссаки стояли под Парижем, Бисмарк требовал Эльзас и Лотарингию. Настала самая пора Фогту сказать свое веское слово.

Слово это имеет заглавие: «Политические письма Карла Фогта Фридриху Кольбу», Биль, 1870. Сюда входит двенадцать писем, появившихся первоначально в венской «Tages-Presse» и перепечатанных, кроме того, в фогтовском «Moniteur» — бильском «Handels-Courier»[187]. Фогт высказывается против аннексии Эльзаса и Лотарингии и против опруссачения Германии и его страшно злит, что в данном случае ему приходится идти прямо по стопам ненавистных социал-демократов, то есть «серной банды». Было бы излишне излагать в целом содержание брошюры, ибо совершенно неинтересно, что думает какой-то Фогт о подобных вещах. К тому же аргументы, приводимые им, — всего лишь обыкновеннейшие аргументы, которые употребляются филистерами, болтающими о политике за кружкой пива, с той лишь разницей, что на этот раз Фогт отражает взгляды швейцарских, а не немецких филистеров. Нас интересует только привлекательная личность самого г-на Фогта, проделывающая свои разнообразные повороты и превращения.