Том 17

Когда Луи-Наполеон основал империю, «которая означала мир»[56], опираясь при этом на голоса крестьян и на штыки их сыновей — солдат армии, эта армия не занимала особенно выдающегося положения в Европе, разве только по традиции. С 1815 г. наступил мир — мир, нарушенный для некоторых армий событиями 1848 и 1849 годов. Австрийцы провели успешную кампанию в Италии и неудачную кампанию в Венгрии; ни Россия в Венгрии, ни Пруссия в Южной Германии не стяжали лавров, достойных упоминания[57]; Россия непрерывно вела войну на Кавказе, а Франция в Алжире. Но с 1815 г. крупные армии ни разу не встречались на поле сражения. Луи-Филипп оставил после себя французскую армию отнюдь не в боеспособном состоянии; правда, алжирским войскам, особенно излюбленным им частям, созданным в значительной мере для африканских войн, — chasseurs-a-pied [пешим стрелкам. Ред.], зуавам, тюркосам, конным chasseurs d'Afrique [африканским стрелкам. Ред.] — уделяли значительное внимание, но главная масса пехоты, кавалерия и материальная часть армии во Франции находились в полном пренебрежении. Республика не улучшила состояния армии. Но появилась империя, которая означала мир, a «si vis pacem, para bellum» [«если хочешь мира, готовься к войне». Ред.] — и армия сразу стала в центре ее внимания. В то время Франция обладала значительным количеством сравнительно молодых офицеров, служивших на высоких постах в Африке, когда там еще происходили серьезные бои. Алжирские специальные части Франции являлись несомненно лучшими войсками в Европе. В лице многочисленных заместителей призывников[58] они располагали гораздо большим количеством профессиональных солдат, побывавших в боях, настоящих ветеранов, чем их имела любая другая континентальная держава. Нужно было только поднять, насколько возможно, основную массу войск до уровня специальных частей. Это и было в значительной степени сделано. «Pas gymnastique» («беглый шаг» у англичан), до того времени применявшийся только в этих специальных частях, был введен во всей пехоте, и, таким образом, была достигнута быстрота маневрирования, неизвестная до того времени в армиях. Кавалерия была обеспечена, насколько это было возможно, лучшими лошадьми; материальная часть всей армии была проверена и пополнена. И, наконец, началась Крымская война. Организация французской армии обнаружила большие преимущества по сравнению с английской; благодаря численному соотношению союзных армий слава — какова бы она ни была — большей частью, естественно, выпала на долю французов; самый характер войны, в которой центральное место целиком занимала осада одной крупной крепости, показал в наилучшем свете свойственные французам выдающиеся математические способности, проявленные их военными инженерами. В итоге Крымская война снова подняла французскую армию до положения первой армии в Европе.

Затем наступило время винтовки и нарезной пушки. Несравненное превосходство огня нарезного ружья над огнем гладкоствольного привело к упразднению гладкоствольных ружей, а в некоторых случаях к общей переделке их в нарезные. В Пруссии старые ружья были переделаны в винтовки меньше чем за год; Англия постепенно вооружила всю пехоту винтовками Энфилд, а Австрия — превосходными винтовками малого калибра (Лоренца). Одна лишь Франция сохранила старые гладкоствольные ружья, а винтовки по-прежнему предназначались только для специальных войск. В то время как основная масса ее артиллерии сохраняла короткоствольные 12-фунтовые орудия, — это излюбленное изобретение императора, однако менее эффективное в сравнении с прежней артиллерией, ввиду меньшего веса заряда, — было сформировано некоторое число батарей 4-фунтовых нарезных пушек, которые держали в готовности на случай войны. Их конструкция была несовершенна, так как с самого XV века это были первые нарезные орудия; но по своему действию они значительно превосходили любую из существовавших тогда гладкоствольных полевых пушек.

Таково было положение, когда вспыхнула Итальянская война[59]. Австрийская армия действовала без серьезных усилий; она редко оказывалась способной на исключительное напряжение; в сущности это была внушительная по численности армия, но никак не более. Среди ее командиров имелось несколько лучших и очень много самых худших генералов того времени. Большая часть последних была выдвинута на высокие командные посты благодаря придворному влиянию. Промахи австрийских генералов, большее честолюбие французского солдата принесли французской армии с трудом завоеванную победу. Маджента не дала никаких трофеев; Сольферино — лишь немного; а по политическим причинам занавес опустился, прежде чем на сцену выступили настоящие трудности войны — борьба за четырехугольник крепостей.