Том 17

Теперь мы ясно видим, какой огромной мощью обладают укрепления Парижа. Если бы к этой пассивной мощи, к этой силе одного лишь сопротивления, присоединилась активная мощь — наступательная сила настоящей армии, то значение первой немедленно возросло бы. В то время как войска осаждающих неизбежно разделяются реками Сеной и Марной по крайней мере на три отдельные группы, которые не могут сообщаться друг с другом иначе как через мосты, построенные в тылу их боевых позиций, то есть только обходными путями, использование которых сопряжено с потерей времени, — основная масса армии Парижа могла бы атаковать превосходящими силами любую из этих трех групп по своему выбору, нанести ей урон, разрушить любые укрепления, которые начали сооружаться, и отступить под прикрытием фортов раньше, чем успели бы подойти подкрепления осаждающих. Если бы имеющаяся в Париже армия не была слишком слаба по сравнению с силами осаждающих, она могла бы сделать полное обложение крепости невозможным, либо в любое время осуществить прорыв. А насколько необходимо полное обложение осажденной крепости, если она имеет какую-то возможность получать подкрепления извне, видно на примере Севастополя, где осада затягивалась исключительно благодаря постоянному подходу русских подкреплений через северную часть крепости, доступ к которой был отрезан только в самый последний момент. Чем дальше будут развертываться события под Парижем, тем очевиднее станет полное безрассудство бонапартовских генералов во время этой войны, безрассудство, из-за которого в жертву были принесены две армии, а Париж оставлен без главного средства защиты, без силы, способной ответить атакой на атаку.

Что касается снабжения такого большого города продовольствием, то трудности кажутся нам даже меньшими, чем при осадах менее крупных крепостей. Столица, подобная Парижу, не только располагает хорошей торговой организацией для своего снабжения продовольствием во всякое время, но одновременно является главным рынком и складочным пунктом, куда свозятся и где обмениваются сельскохозяйственные продукты обширного района. Деятельное правительство легко могло бы, пользуясь этими благоприятными условиями, принять меры для заготовки обильных запасов на все время осады средней продолжительности. Сделано ли это, мы не имеем возможности судить, но мы не видим причин, почему бы это не могло быть сделано, и притом быстро.

Во всяком случае, если борьба будет продолжаться «до самого конца», как об этом нам сейчас говорят, то после начала осадных работ сопротивление, вероятно, не будет длительным. Каменная кладка эскарпов почти совсем открыта для обстрела, а отсутствие равелинов перед куртинами благоприятствует продвижению осаждающих и пробитию брешей в крепостных стенах. Небольшие размеры фортов позволяют поместить в них лишь ограниченное число защитников; их сопротивление штурму, если только оно не поддерживается выдвижением войск через промежутки между фортами, не может быть серьезным. Но если траншеи можно довести до гласиса фортов и армия Парижа посредством таких вылазок не разрушает их, то этот факт доказывает, что эта армия слишком слаба — по своей численности, организации и в моральном отношении, — чтобы в назначенную для штурма ночь произвести вылазку с шансами на успех.

После взятия хотя бы нескольких фортов следует ожидать, что город откажется от безнадежной борьбы. Если же нет, то осадные действия должны быть проведены повторно, будет проделано несколько брешей, и городу снова предложат сдаться. Если это предложение будет вновь отклонено, тогда может последовать столь же безнадежная борьба на баррикадах. Будем надеяться, что город будет избавлен от таких бесполезных жертв.

Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1754, 27 сентября 1870 г.

СООБЩЕНИЕ О ПЕРЕГОВОРАХ [67]

Мы вполне допускаем, что сообщение о переговорах, переданное нами вчера нашим читателям, согласно той версии, которая исходит от г-на Жюля Фавра, соответствует действительности, за исключением, конечно, небольших ошибок, таких, например, как утверждение, что Бисмарк якобы собирается аннексировать Мец, Шато-Сален и «Суассон». Г-н Фавр, очевидно, не имеет представления о географическом положении Суассона. Граф говорил о Сар-буре, который, как это уже давно намечалось, оказывается в пределах новой стратегической пограничной линии, тогда как Суассон так же удален от нее, как Париж или Труа. Излагая эту беседу, г-н Фавр, может быть, не вполне точно передает отдельные выражения. Но когда он сообщает факты, опровергаемые прусской официозной прессой, то нейтральная Европа, как правило, предпочитает верить его заявлениям. Таким образом, если в Берлине сейчас оспаривают заявление г-на Фавра о предложении сдать Мон-Валерьен, то очень немногие поверят, что г-н Фавр выдумал это или совершенно неправильно понял мысль графа Бисмарка.