208. П. И. Бартеневу
Я послал нынче листов на 5 рукописи 4-го тома и первую гранку 3-го. Насчет того, что я долго не высылал, могу только сказать: виноват, вперед не буду. Кое-что не переведено в 4-м томе — письмо Александра между прочим — переведите, пожалуйста*. Теперь не должно быть задержки. Каждый день буду высылать. Протежируйте меня у Риса*.
209. П. И. Бартеневу
Посылаю последние корректуры 3-го тома. Я измучился за ними, но зато единственной стороной доволен. Они ужасно измараны. В большей части есть подряд переписанные для ясности листы, в некоторых — нет. Но прочесть и разобрать всё можно. Ежели же бы вышло недоразумение — неясность, лучше велите прислать мне еще раз корректуры.
Во многих листах пришитых и сплошь переписанных (для ясности) прибавлено иногда и изменено. Одним словом,
Эти все гранки самое важное место романа — узел*. Ради бога, просмотрите повнимательнее и при малейшем сомнении пришлите мне другой раз.
У меня в голове страшный дурман — я 4-й день не разгибаясь работаю, и теперь 2-й час ночи.
Четвертый том пойдет легко, завтра пришлю еще рукописи.
Пришлите мне экземпляр.
Отвечайте поскорее.
210. П. И. Бартеневу
Посылаю еще рукопись, любезный Петр Иванович*. Она писана разными руками, и в ней много есть французского (которое надо перевести), и потому, пожалуйста, скажите в типографии, чтобы получше корректировали. Я не задержу рукописи, но меня задерживает типография. Я не получал листков III т. и последних корректур IV т., хотя от меня все уже давно отослано. Когда то, что я посылаю, будет набрано, сообщите мне, сколько это будет листов. Мне это нужно для соображения.
В том, что я посылаю, есть тоже опасные места в цензурном отношении. Пожалуйста, руководствуйтесь тем, что я писал вам в последнем письме, т. е. вымарывайте все, что сочтете опасным. Теперь, когда дело приближается к концу, на меня находит страх, как бы цензура или типография не сделала какой-нибудь гадости*. В обоих случаях одна надежда на вас.
Ваш
8 декабря.
1868
211. M. П. Погодину
Меня очень обрадовало ваше письмо, многоуважаемый Михаил Петрович*. Мысли мои о границах свободы и зависимости и мой взгляд на историю не случайный парадокс, который на минуту занял меня. Мысли эти — плод всей умственной работы моей жизни и составляют нераздельную часть того миросозерцания, которое бог один знает, какими трудами и страданиями выработалось во мне и дало мне совершенное спокойствие и счастье. А вместе с тем я знаю и знал, что в моей книге будут хвалить чувствительную сцену барышни, насмешку над Сперанским и т. п. дребедень, которая им по силам, а главное-то никто не заметит. Вы заметите и, пожалуйста, читайте и замечайте на полях. И, пожалуйста, поговоримте. Назначьте время, когда бы мне повидаться с вами*.
Ваш
5-ая часть в корректурах есть начало, и она к вашим услугам, а рукопись моя невозможна для чтения.
За книгу благодарю*. Прочту и уверен, что найду подтверждение своего взгляда.
212. Редактору «Русского инвалида»
Милостивый государь!
Я сейчас прочел в 96 № вашей газеты статью г-на Н. Л.* о 4-м томе моего сочинения.
Позвольте вас просить передать автору этой статьи мою глубокую благодарность за радостное чувство, которое доставила мне его статья, и просить его открыть мне свое имя и, как особенную честь, позволить мне вступить с ним в переписку.
Признаюсь, я никогда не смел надеяться со стороны военных людей (автор, наверное, военный специалист) на такую снисходительную критику.
Со многими доводами его (разумеется, где он противного моему мнения) я согласен совершенно, со многими нет. Если бы я во время своей работы мог пользоваться советами такого человека, я избежал бы многих ошибок.
Автор этой статьи очень обязал бы меня, ежели бы сообщил мне свое имя и адрес*.
С совершенным почтением
имею честь быть
ваш покорный слуга
11 апреля.
213. П. И. Бартеневу
В день выезда из Москвы я заболел и, приехав сюда, провалялся 4 дня не в силах приняться за работу. Только поэтому не присылаю еще рукописи.
Я очень скоро буду совсем готов.
Только что уехал из Москвы, как у меня набралась куча забытых дел. О некоторых из них сим низко кланяюсь, прося вас исполнить, ежели вам не в труд, в противном же случае написать, что некогда.