Том 18. Рим

И вот в их брачную ночь разразилась буря. То ли завоеватель, пьемонтец, северянин Прада вел себя подобно грубому захватчику и обращался с женою, как с покоренным городом, спеша властно и нетерпеливо удовлетворить свои желания; то ли физическая близость, явившаяся для Бенедетты неожиданностью, к тому же близость с человеком, которого она не любила и который был ей противен, показалась ей слишком омерзительной? Молодая женщина и сама не отдавала себе в этом отчета. Но она захлопнула дверь своей спальни, заперлась на задвижку, упорно отказываясь впустить мужа. Целый месяц Прада, которого препоны, вставшие на пути его страсти, сводили с ума, делал яростные попытки проникнуть за эту запретную дверь. Оскорбленный, мучимый гордыней и неутоленным желанием, он клялся укротить жену, отстегать ее хлыстом, как своенравную кобылицу. Но чувственное неистовство здорового самца разбивалось о несокрушимое упорство, вспыхнувшее в этой прелестной девушке с узким упрямым лбом. Кровь Бокканера заговорила в ней: она попросту не хотела, и ничто на свете, даже самая смерть, не могли бы принудить ее уступить. К тому же, внезапно постигнув, что такое любовь, она уверилась, что должна принадлежать именно Дарио, ибо ему одному она себя обещала. Замужество Бенедетты смертельно опечалило Дарио, и он отправился путешествовать по Франции. Но Бенедетта, ничуть не таясь, написала ему, призывая вернуться, и вновь заверяла, что никогда не будет принадлежать другому. Она стала еще богомольнее и, упорно защищая свою девственность, чтобы подарить ее избраннику сердца, набожно сочетала верность любимому с верностью Иисусу Христу. В ней проснулась пылкая душа страстной возлюбленной, она дала обет и готова была на мученичество за свою веру. И когда мать, в отчаянии ломая руки, умоляла ее уступить требованиям супружеского долга, Бенедетта отвечала, что долг тут ни при чем, ибо, вступая в брак, она была в полном неведении о том, что ее ждет. К тому же настали другие времена, соглашение между Ватиканом и Квириналом не состоялось, и газеты обоих лагерей со свежими силами опять начали враждебную кампанию; великолепное здание этого брака, вокруг которого все хлопотали, видя в нем залог примирения, рухнуло, и от него остались одни развалины, умножившие груду других развалин.