Том 19: Джокер в колоде

Сегетти и Бельмонт посмотрели на литые решетки. Наверху в отдалении Арчер развернулся и так же медленно проехал назад мимо виллы.

— Вы все хорошо рассмотрели? — спросил он.

— Думаю, мистер, никаких проблем не будет.

— Отлично. У вас впереди еще восемь часов. Хотите побыть в шале? Что вы собираетесь делать?

— Мы хотим осмотреть Лугано, мистер, — ответил Сегетти, — мы здесь впервые. Отвезите нас обратно, и мы пересядем в свою машину.

Арчер почувствовал облегчение. Мысль провести восемь часов в компании с этими типами ему явно не нравилась.

— Разумеется, — сказал он.

Когда они выходили из «мерседеса», Сегетти заявил:

— Мы вернемся в 22.15, мистер.

Арчер проводил взглядом их машину, открыл дверь, вошел в комнату и улегся на кровать. Предстояло долгое ожидание, но, можно сказать, операция началась. Впереди миллион долларов! Имея такие деньги, можно поехать в Нью-Йорк и открыть собственную юридическую контору. Хельга не сможет помешать, она никогда в жизни не будет кричать, что стала жертвой красивого обольстителя. Герман также не подал на него исковое заявление в суд, зная, что Джек может рассказать о своих похождениях с Хельгой. Нет… с этой стороны никакой опасности! Но эти двое его беспокоили. У них такие неприятные лица, особенно у молодого!

Арчер испугался бы еще больше, знай, что в этот момент эти парни остановились около главпочтамта в Лугано, и Сегетти, войдя в здание, закрылся в одной из кабин и позвонил Берни в Женеву. Он был краток.

Берни выслушал его и сказал:

— Перезвоните мне через два часа, Макс, — и повесил трубку.

У Берни были многочисленные связи в Швейцарии. Один из самых серьезных компаньонов находился в Лугано: Лаки — Счастливчик — Беллини. Его так прозвали за то, что в свое время женщина вонзила нож ему в спину, а он все же выжил.

— Лаки, говорит Берни, — сказал он. — Мне нужны сведения: кто теперь проживает на вилле «Гелиос» в Кастагноле?

— «Гелиос»? — Голос Лаки повысился на тон. — Это собственность Германа Рольфа. Он умер, но время от времени туда приезжает его жена, Хельга. Сейчас она там.

Берни улыбнулся.

— Никуда не уезжай, Лаки, я буду у тебя вечером, — сказал Берни и повесил трубку.

Он позвонил в аэропорт и заказал авиатакси. Когда Сегетти вновь позвонил ему, он сообщил о своем прибытии.

— Делай все, что тебе говорит эта скотина Арчер, Макс. Забери мужчину, потом я им займусь.

— Хорошо, Берни, — произнес Сегетти. — Где встречаемся?

— В аэропорту Лугано в восемнадцать часов. Заедете за мной, понятно?

— Ясно, Берни.

Продолжая улыбаться, тот повесил трубку.

В полдень Гренвилль, умирая от скуки и голода, появился на террасе. Хельга сидела за одним из столиков и изучала документы. Увидев его, она радостно улыбнулась:

— Крис, дорогой, тебе лучше?

С жалким видом он подошел к ней и поцеловал в щеку.

— Я не умру. — Он рухнул в кресло рядом с ней. — Как ты думаешь, Хинкль может сварить для меня кофе?

— Разумеется, дорогой. — Она нажала на кнопку. — Тебе действительно лучше?

— Чувствую небольшую слабость. — Он улыбнулся. — Странно, вот уже несколько месяцев приступов не было.

Появился Хинкль.

— Кофе, пожалуйста. Мистер Гренвилль чувствует себя немного лучше. — Она повернулась к Крису. — Хочешь омлет?

Предпочитавший бифштекс Гренвилль ответил, что попытается проглотить кусочек.

Хинкль поклонился и вышел.

— Я вижу, что ты работаешь, Хельга, — продолжал он. — Не буду тебе мешать, я немного посижу. — Он откинулся назад и закрыл глаза.

Хельга вернулась к работе. Когда Хинкль принес поднос с кофе и омлетом, она уже складывала бумаги.

— Спасибо, — пробормотал Гренвилль. — Выглядит прекрасно.

Слуга наклонил голову и вышел.

— Поговорим о делах завтра, — сказала Хельга. — Похоже, Винборн добьется успеха. Я сегодня с ним беседовала. Мы получаем площадку за назначенную нами цену.

— Тем лучше. — Крис скривился. — Сейчас, дорогая, мои мозги не в состоянии работать. Завтра обязательно поговорим о делах серьезно, — сказал он, зная, что его завтра уже не будет, и налил себе кофе.

— Ладно. — Хельга посмотрела на него. — Знаешь, никогда бы не подумала, что у тебя может быть головная боль.

— Это наследственное, от отца, — соврал он.

Гренвилль выпил одну чашку кофе, налил другую и принялся за омлет. Тот показался ему сказочно прекрасным.

— Хинкль действительно умеет хорошо готовить, — похвалил он.

— Да, его омлет — это искусство. Крис, дорогой, я хочу, чтобы ты нашел с ним общий язык. К тому же, признаюсь, он не одобряет наш будущий брак.

Он посмотрел на нее:

— Не одобряет? Это твой слуга или нет? Какое значение имеет его одобрение? Хороших слуг достаточно!

Хельга напряглась, в ее глазах появился стальной блеск.

— Крис, пожалуйста, поставим все точки над «i» относительно Хинкля. Конечно, ты самый дорогой для меня человек. Но он часто мне помогал, и самыми различными способами. Он меня понимает. Он… — Она замолкла и попыталась улыбнуться. — Я не боюсь показаться смешной, но он составляет частицу моей жизни. Я не променяю его на все золото мира.