Том 19. Талисман. Поэмы и стихотворения

Когда прапрадеды твои
В старинном Кэдьо, в гордом зале В
еселье пенистой струи
Гостям по кубкам разливали,

Тогда и сладкий струнный звон,

И смех, беспечный и надменный,
И буйный пляс со всех сторон,
Ликуя, отражали стены.

А ныне их пустой скелет —

Плющом затянутые плиты —
На зов теней дают ответ,
На горной речки рев сердитый.

Той славы блеск померк, погас,

Но ты, красавица, велела,
Чтоб я о ней сложил рассказ
На диком бреге Эвендела.

Порой, устав от суеты,

Забыв про светские победы,
К минувшим дням влечешься ты
К могилам, где почили деды.

И вот по слову твоему

Встают разрушенные своды,
Век нынешний скользит во тьму,
А старые сияют годы.

Там, где руины между скал

Казались дикими камнями,
Бойниц раздвинулся оскал
И плещет рыцарское знамя.

И вот на берегу речном

Не цепкий хмель, не терн косматый
Опоры каменных хором,
Суровых башен строй зубчатый.

Ночь. Эвен под скалой ревет,

По волнам тень зубцов струится,
Луну затмил на зыби вод
Огонь из башенной глазницы.

Восток сереет. Страж ночной

Ушел, устав бороть дремоту.
Лай. Ржанье. Радостной толпой
Из замка едут на охоту.

Опущен мост. Скорей, скорей!

Скликай борзых — и ногу в стремя!
Ретивых горячить коней
И мчаться вдаль настало время.

За Гамильтоном, за вождем,—

Все удальцы родного клана.
Под величавым седоком
Скакун быстрее урагана.

Бежит олень из рощ густых,

В глазах у серн тоска, тревога.
Из чащи горной гонит их
Призыв охотничьего рога.

Но что певучий этот звук

Тут, между древними дубами,
Как громом заглушило вдруг,
Рассыпавшимся над горами?

То самый мощный из зверей,

Рожденный в каледонской пуще,
То Горный Бык, под треск ветвей
По склону дикому бегущий.

Он прямо на врагов летит,

Неистовый и горделивый,
Очами ярыми грозит
И снежной встряхивает гривой.

Но без ошибки лёт копья

Нацелил вождь: его добыча
На землю падает, храпя.
«Ура!» И лес дрожит от клича.

Вот полдень. Отдохнуть пора

Под сенью дуба-исполина.
Клубится сладкий дым костра
В кустах, где жарится дичина.

И вождь на молодцов своих

Глядит, и он гордится ими.
Но нет здесь лучшего из них,
Носящих доблестное имя.

«Где Босуэло? И почему

Не делит с нами труд и славу?
Где он? Кому, как не ему,
Любить охотничью забаву?»

Нахмурился суровый Клод,

Владетель Пэйзли своенравный:
«Ни празднеств больше, ни охот
Не хочет знать наш родич славный.

Еще недавно в добрый час

Он осушал свой кубок пенный,
С веселым сердцем возвратясь
Домой, в родного замка стены.

Как роза бледная, нежна,

В покое пышном и старинном
Встречала воина жена
С его новорожденным сыном.

Но горе! Мэрри, подлый враг,

Наслал убийц на дом злосчастный.
Где мирный теплился очаг,
Пожар бушует дымно-красный.

На темных Эска берегах

Чья тень скользит, роняя слезы,
С младенцем — тенью на руках?
Ее ли — нежной, бледной розы?

И путник слышит слабый стон,

Случайно поравнявшись с нею:
«Наш род поруган, угнетен.
Отмщенье Мэрри-лиходею!»»

Он смолк. И содрогнулся лог

От выкриков ожесточенных,
И вождь свой эрренский клинок
Извлек из ножен золоченых.

Но кто там мчится между скал,

 Спешит сквозь заросли лесные?
Чей окровавленный кинжал
Язвит коню бока крутые?

Безумный, неподвижный взгляд

Под тяжко-хмурыми бровями,
Кровь на руках… «Да это брат!
Наш Босуэло! Он здесь, он с нами!»

И спрыгнул всадник молодой

С коня, что загнан без пощады,
И карабин отбросил свой,
Уже свершивший все, что надо.

«Отрадно слышать, — молвил он, —

Призывы рога утром рано,
Но мстителю отрадней стон
Лежащего в крови тирана.

Как яро Горный Бык бежал

На вас, друзья, в кровавой пене!
Но Мэрри в Линлитгоу вступал
С клевретами еще надменней.

Он гордо шел от рубежа,

Губя страну, глумясь над нею,
И, сбавив спеси, Нокс-ханжа
С улыбкой кланялся злодею.

Но могут ли гордячка Власть

И блеск и пышность Самомненья
Порыв Отчаянья заклясть,
Поколебать решимость Мщенья?

В процессию вперяя взгляд,

В засаде я стоял, у щели.
С английскими смычками в лад
Шотландские волынки пели.

Шел гнусный Мортон впереди,

Убийцы спутник неизменный,
И выступали позади
С мечами в пледах Макфарлены.

Льстецы Гленкерн и Паркхед с ним,

И Линдсей, мрачный, непреклонный,
Чей взор был так неумолим
К слезам Марии оскорбленной.

Шлем регента с цветным пером

Сверкал над лесом копий гордо,
И конь его ступал с трудом —
Так тесно вкруг толпились лорды.

Следил за всем суровый взгляд

Из-под открытого забрала,
Рука стальным рядам солдат
Стальным жезлом повелевала.

Но хмурилось его чело,

С сомненьем гордость в нем боролась.
«Готов ко мщенью Босуэло», —
Шептал ему враждебный голос.

Гром выстрела. Конь на дыбах.

Народ шумит, гудит, трепещет.
Пернатый шлем летит во прах.
Он над толпою не возблещет!

Да, счастлив, кто в глазах прочел

У милой ласковое слово,
Кто, мстя за сына, заколол
Убийцу — хищника лесного!

Но я счастливей был стократ,

Когда тиран, сраженный мщеньем,
Души своей злодейской смрад
Предсмертным изрыгал хрипеньем.

И Маргарет моя чело

Над ним склонила, как живая:
«Свершилось мщенье Босуэло!» —
Тиран услышал умирая.

Встань! Знамя по ветру развей,

Вождь Гамильтонов благородный!
Пал Мэрри от руки моей.
Сыны Шотландии свободны».

Все воины уже в седле,

И трубным гласом клич народа
Летит по всей родной земле:
«Пал Мэрри! Родине — свобода!»

Но что же это? Блеска пик

Не видно, стихли крик и топот.
Их ветерок развеял вмиг,
Унес потока мирный ропот.

Где труб раскатывался гром,

Веселый дрозд свистит в долине.
Молчат увитые плющом
Руины каменной твердыни.

Не вождь свой клан зовет на бой,

Крича о мести и свободе, —
Красотка нежною рукой
Небрежно теребит поводья.

Да будет радостен удел

Прелестницы, что захотела
Услышать повесть давних дел
На диком бреге Эвендела!