Том 2

– «Брат»… знаем мы этих «братишечек», у которых по шершавому херу растет из подмышечек. Держись, братишка… Будем брать, – сказал Л.З., – никому ни слова. Возможно, в наших руках… все сразу… Вы понимаете?…

Все сразу… Разве вам снилось это в день папиной и маминой катастрофы? На днях у нас состоится серьезный разговор с Розенблюмом.

Оставив Верочек отдыхать в обществе двух ядерных физиков-импотентов, совершенно лысых и беззубых, но нервно искавших дамского общества, Л.З. вылетел в Москву.

В полете он прикидывал, кого бы взять с собой по этому делу из дружков чекистов?… Без работника органов тут было не обойтись. Баранов?… чует, небось, что завоняло антисемитизмом… не глуп и слишком циничен… Каскадзе?… смешно… заложит со всеми потрохами, потом бросится на грудь с извинениями и просьбой разрешить ему сплясать на моей могиле лезгинку. Эхтомский?… обсерется и забрызгает, но своего не упустит… Ройтман?… ничтожество и патологический кверулянт, регулярно получающий порции сильнейшего гипноза у Вольфа Мессинга для того, чтобы не доносить не только на свое начальство, но и на самого себя… надеется сделать сногсшибательную карьеру на втирании в доверие к Михоэлсу и прочим главным активистам антифашев-рсовкома, склоняя их к тайной встрече в Иерусалиме в шесть часов вечера после войны, мелкая мразь, с любовью ненавидящий свой вечный пятый пункт… Кусошников?… пьянь и бахвал… умен… попросит за услуги выдать ему на пару палок Верок… на это Мехлис не пойдет никогда… он – не Буденный, разрешающий Берии гарцевать на любимых кобылах… совершенно не на кого положиться… Васенкин?… он же расстрелян… жаль… Вструминь тоже ликвидирован вместе с Суровцевым… безвременно ушли лучшие чекистские кадры… беда…

В полете Л.З. так и не додумался до «чудненького вари-антикусевича».

Утром, мучаясь от тяжелых геморроидальных болей, словно сговорившись вместе с запором поистязать Мехли-са, Л.З., поднатужившись, случайно сказал в сердцах: «О-о, проклятый геморройтман…»

И только он это сказал, как необычайная волна теплого к себе отношения произвела бурные изменения в его желудочно-кишечном тракте.

Ах с каким обожанием и ожиданием чуда вглядывался Л.З. в заполонившие толчок предметы аналитического внимания хитрого затворника Розенблюма, в свой кал, кровь и мочу. Он еще и харкнул туда с удовольствием для полноты картины, сказав весело:

– Геморройтман так Геморройтман, дорогие товари щи… с паршивым, издерганным всеми комплексами сразу гаденышем работать даже легче, чем с Кусошниковым и Глюконатовым…

Л.З. пригласил Ройтмана на дачу, тщательно внушив себе не передергиваться от гадливости в присутствии этой прилизанной толстенькой гадюко-пиявки с желтоватым рептильным личиком.

Выпили. Закусили. Обменялись свежими, только что арестованными анекдотиками. Вышли погулять. Л.З., присев у елового пенька в позе Ильича, еще не добравшегося до царского трона, сказал так:

– Хозяин имеет основание заподозрить видных и мелких советских евреев в подлости, вредительстве и нечеловеческом коварстве – после всего хорошего, что он им делал и делает. Если бы не он, то и мы бы с тобой, Залманыч, сейчас валялись бы в лучшем случае как окурки в общей пепельнице, а не отрыгивали бы марокканскими лангустами. Общая ситуация тебе известна не хуже, чем мне. Нам совершенно необходимо доказать как Хозяину, так и всем, готовым хлебнуть нашей с тобой кровушки, что мы давно не евреи, а культурные люди, искренне ненавидящие гадючий Израиль и провокационные происки его сионистских заправил… Мы – интеллигентные советские люди…

– Вы абсолютно правы, Лев Захарыч…

– Давай наконец перейдем на «ты»… лет двадцать знакомы. Впоследствии выпьем на брудершафт… на днях в плане борьбы с низкопоклонством я предложил Хозяину переименовать «брудершафт» в «братостопочку». Он был в восторге. В сущности, у него добрейшее сердце, но он так травмирован до сих пор коварством Гитлера, что страдает от переноса многими евреями горячей любви со своего спасителя Сталина к госпоже Голде Меир… Так вот, если бы я поделился с кем-нибудь другим тем, чем хочу поделиться с тобою, то мы были бы в еще большем говне, моче и мокроте… может быть, и в крови… Лавры разоблачителей сионистской диверсионной группы достались бы юдофобу Берии. Бекицер: вчера я узнаю от своей личной сети, что уже активно ведется… что бы ты думал?

– Поговаривают о готовящемся подкопе из ГУМа в мав золей с завозом под него к Первому мая американской атом ной бомбы. Вроде бы есть сигнал от американских товари щей, что отец бомбы Оппенгеймер продал ее за миллион долларов Бен-Гуриону…

«О боги! С этим кретином должен работать сам Мех-лис», – подумал Л.З. и перебил:

– На что же они рассчитывают в случае удачного взрыва?… неблагодарные подлецы…