Том 2. Черемыш, брат героя. Великое противостояние

Утром Игорь, придя с улицы, прикрыл наше маленькое окошко старой газетой (шаль тети Ариши уже носил вместо кашне денщик обер-лейтенанта), таинственно отозвал меня в сторонку и вдруг вынул из-под полы бумажку. Мы оба склонились над ней. То была партизанская листовка. В ней говорилось, что весь народ встал на защиту Москвы, защитники столицы твердо стоят на своих рубежах, а фашисты распространяют ложные, провокационные слухи о падении Москвы, и граждане не должны им верить. Скоро придет час расплаты с немцами под Москвой…

Игорь сказал, что такие листовки были расклеены сегодня ночью на многих заборах и сараях Кореванова. И немцы бегают кругом и сдирают их отовсюду.

Значит, наши действуют где-то поблизости, рядом, и среди них Роман Каштан. Я не забыла, что он сказал перед моим отъездом. Но как к нему было пробраться?

Я пока решила ничего не говорить Игорю, но стала обдумывать, каким способом можно установить связь с нашими. Я ведь знала места, где мог быть Ромка.

Игорь тем временем еще и еще раз перечитывал листовку, шевеля беззвучно губами. Должно быть, заучивал наизусть.

– А немцы их везде уже посрывали, – огорченно произнес он потом.

– Они посрывали, а мы с тобой их на место водворим, – шепнула я ему. – Раз уж попали сюда, давай хоть так действовать, Игорек. Согласен?

– Конечно, Сима! Давай действовать! – с восторженной готовностью согласился Игорек. – Знаешь, как мне действовать охота! Только где ж мы их достанем! Одна только, да и та уже порванная.

– А для чего нас с тобой Советская власть грамоте учила?

Я вынула из стеганки свою бригадирскую тетрадку, выдрала несколько страниц, плотнее завесила окно, проверила, хорошо ли приперта кочергой дверь.

– Ну, Игорек, бери карандаш. Быстро вдвоем перепишем, размножим. Только уж, пожалуйста, прошу тебя, без ошибок!

Мы взялись за работу. Переписывали по очереди: один писал, другой дежурил у окошка, следя, не подойдет ли кто из немцев к нашей пристройке.

Через три часа на деревьях, домах и заборах Кореванова белело не менее десятка маленьких листовок, мелко исписанных печатными буквами и приклеенных хлебным мякишем. Мы собрались уже идти к себе, но Игорек сказал, что он сейчас вернется, и убежал куда-то.

Я пошла к усадьбе. Навстречу показался тяжелый немецкий грузовик. Посторонилась и сошла на обочину дороги, чтобы дать проехать машине. Да так и застыла там. На заднем борту кузова проехавшего грузовика белела наша листовка. Я даже успела прочесть первую строку: «К советским людям!»

Через несколько минут появился Игорек.

– Игорь! Это ты сообразил на машину?

– Видала? – спросил он, хитро прищурившись. – Здорово? А что?.. Пусть сами развозят. Я за них беспокоиться не обязан.

– Смотри, Игорь, чтобы этого больше не было! Ты что, попасться хочешь?

– Ладно уж, не буду, – протянул он и, пытливо взглянув на меня, лукаво подмигнул: понимаю, мол, обязанность твоя такая – ругать меня, а сама небось довольна.

Поздно вечером мы пошли в парк собирать хворост. И встретились там с Василием Жмыревым. Он, видно, поджидал нас.

– Слушайте, идите-ка сюда, – прошептал он, оглядываясь и подзывая нас к себе. – Вот что: слушайте, что я вам скажу. Тут с листовками этими может получиться форменная труба мне.

– Какими листовками? – спросила я, так и обмерев вся, но успев сделать удивленное лицо и осторожно тронуть локтем Игоря.

– Ну, будет тебе в жмурки-пряточки играть! – окрысился Жмырев. – Вам игрушки, а для меня может выйти ерунда окончательная. Немцы с обысками кругом ходят, а у меня под печкой эти ваши бумажки лежат.

– Какие бумажки? – изумилась я, на этот раз действительно ничего не понимая.

– Стой, стой, Сима, я знаю! – вдруг догадался Игорь.

– Ну, эти… как их… – пояснил Жмырев, – которые на острове-то зарыты были, горископы, что ли.

– А как же они к тебе попали?

– Ну, как попали, как попали… Чего же тут долго разговаривать сейчас! Не время старое ковырять. Попали, и всё. Когда вы в прошлый год туда ездили, я часом подглядел. Вижу – копаетесь. Я думаю: чего это они там на острове роют? Взял меня интерес. Ну, я после на лодке сплавал туда и достал. Ерунда, в общем, – чего и закапывать-то было? Ну, думаю, для заведения приятного знакомства пригодится. А то больно некоторые чересчур гордые стали. А тут война началась. Все наперекувырк пошло. Я и забыл вовсе про эти дела. Хотел потом Игорю их вернуть – на шута они мне нужны! Ну, а он больной был тогда. А теперь, понимаешь, лежат они у меня под печкой. А свободно может быть обыск. Скажут еще – агитация. Меня в это дело не путайте, а то…

– А боишься, так уничтожь. Что тебя, учить надо? Знал, как воровать…

– Что ты, Сима! – вмешался Игорь. – Зачем сразу уничтожать? Давай я лучше зарою, а потом, когда фашистов отсюда прогонят, мы достанем и прочтем и покажем всем пионерам, как они свои загадалки выполнили в тот год.

– Ну да, стану рисковать я с этими с вашими бумаженциями! Шут бы их побрал совсем! – накинулся на Игоря Жмырев. – Вот взял я их на свою голову!.. Я и забыл совсем про них. А тут полез за печку, а они там.

– Ну, так сожги их, в конце концов! – посоветовала я.