Читаем Том 2. Черемыш, брат героя. Великое противостояние полностью

Том 2. Черемыш, брат героя. Великое противостояние

– Зачем?.. Не надо! – негодовал Игорь.

– Да, «сожги»! – передразнил Жмырев. – Хорошо тебе говорить, а у нас в избе четверо немцев живут. Один больной, цельный день на скамейке лежит. Как я при них бумаги жечь буду?

– Чего же ты хочешь от нас?

– А того хочу, чтобы вы их у меня забрали сами. Попадетесь – вы в ответе. Я и знать ничего не знаю. Скажу, подкинули. Пройдет дело – ваше счастье. Только я сам выносить не буду. Тут через такую чепуху загремишь еще на тот свет.

– Ну что же, если он трусит, я пойду и незаметно возьму, – сказал нерешительно Игорь. – Можно мне, Сима?

Я была в затруднении. Проще всего, конечно, было оставить «загадалки» под печкой у Жмырева. Но вдруг действительно будет обыск? Тогда Жмырев, конечно, не постесняется запутать нас, чтобы спасти свою шкуру. Фашисты к нам обязательно придерутся. А как вынести наши «загадалки» от Жмыревых? В конце концов мы решили так: Игорь завтра пойдет будто бы за молоком к Жмыревым и возьмет с собой бидон. А Васька скажет, что молока нет, и незаметно сунет ему в бидон наши документы. Конечно, никто не заметит. Ну, а мы сожжем их у себя, в печке у тети Ариши. «Только сначала прочтем», – заявил Игорь.

Я все-таки очень волновалась, ожидая возвращения Игоря от Жмыревых. Его долго не было, и я места себе не находила от беспокойства. Дурак этот Жмырев! Вор и трус. От него можно было ожидать чего угодно.

Несколько раз порывалась я пойти к станции, навстречу Игорю. Но я понимала, что делать этого не надо. Сам Игорь сделает все один менее заметно. Наконец он явился. Уже по бледной, но сияющей физиономии его я поняла, что все прошло благополучно. Как я накинулась на него!

– Ох, Игорек!.. Игушка, ты лягушка отвратительная! Ну что ты так долго? Совсем ты меня извел тут. Уж я себя ругательски ругала, зачем я согласилась и позволила тебе идти…

– Ну да, зачем, – усмехался, дуя на замерзшие пальцы, вылезавшие из рваных варежек, довольный Игорек, – сказала тоже! Знаешь, как я ловко все это обделал! Даже тот больной фриц, который у Жмырева в избе валяется, и тот ничего не заметил. Знаешь, Сима, я думаю, мы лучше не сожжем, а почитаем и потом зароем где-нибудь.

Но этому уж я решительно воспротивилась. Я боялась, что немцы все же могли заметить, как Игорь всовывал бумажки в бидон. Да и Жмырев сам мог что-нибудь сболтнуть – веры ему у меня не было никакой.

– Нет, Игорек, – сказала я, – как ни жаль, а придется нам расстаться с нашими загадалками. Печка топится, давай сюда скорее, что принес. Сейчас не до игрушек.

Игорек вздохнул и стал открывать бидон, ворча, что все это совсем не игрушки, а пионерские документы и жечь их – это уж последнее дело. Я взяла у него из рук бидон, холодный и уже сразу запотевший, и поставила на шесток. Потом я закрыла газетой маленькое окошечко, глядевшее во двор, плотно прикрыла дверь и задвинула кочергу в ручку двери, чтобы нельзя было открыть.

Перевернув бидон вверх донышком, я вытряхнула оттуда свернутые в трубку бумажки. Они вывалились из бидона, пожелтевшие, пахнущие сыростью, испещренные бурыми пятнами. Мы оба с Игорем склонились над ними, с нежностью перебирая бумажные листки, рассматривая слинявшие, выведенные цветными карандашами знаки Зодиака, и наспех пробегали разлинованные, аккуратно исписанные странички.

Первой попалась «загадалка» со знаком Водолея – Дёмы Стрижакова.

«Я загадал, что в учебном 1940/41 году:

Научусь понимать природу и Тургенева.

Запомню наизусть не менее пяти стихотворений Маяковского.

Приучусь выступать на сборах (короче).

Посмотрю не менее трех спектаклей в МХАТе и прочту биографию Станиславского.

Напишу „Историю нашей улицы“ для конкурса пионеров „Москва – сердце Родины“.

Сделаю не менее двенадцати больших, хороших дел (общественных).

Поправлюсь в лагере на три кило».

А вот почерк Люды Сокольской, значок – Весы:

«Активно стану помогать отряду в школе. Добьюсь доверия Симы во всем.

Налажу отношения с В. М. (Скорпионом).