Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

Врач. И ехать-то ему всего десять километров… Обход надо делать… Из пропеллера, говорите?

Сергей. Да, тут недавно во время бомбежки одна их птичка в землю уткнулась – вот принесли мне кусок пропеллера. А то ведь здесь на триста верст ни одного порядочного дерева нет!

Врач(разглядывая палку). Ох, и терпение у вас!

Сергей. Ну, это когда как.

Пауза.

Что ж, Бурмина-то нет, а?

Врач. Может, начальнику по телефону звонили, пойду спрошу.

Сергей. И правда, сходили бы.

Врач уходит. Долгое молчание. Сергей рассеянно строгает палку. За сценой слышны голоса. Сергей прислушивается. Встает. Голос Аркадия: «А я вам говорю – сюда!» Двое санитаров вносят на носилках Аркадия. Он очень бледен. Рядом с носилками идет врач.

Аркадий(хриплым голосом). Отстань, тебе говорю. Не хочу я под брезентом… Здесь положите.

Санитары ставят носилки.

Под голову повыше.

Ему подсовывают что-то попавшееся под голову.

Врач. Может, попробовать извлечь?

Аркадий. Что там извлечь! Что я, ребенок, что ли! Не знаю… когда… Сережа, скажи ему, чтоб отстал! (Врачу.) Будешь ковырять, а что толку? Отстань, дай три минуты пожить спокойно.

Врач. Аркадий Андреевич, может быть, все-таки…

Аркадий. Ну, жалко вам меня, ну, понимаю, но глупости-то зачем предлагать? Ведь видите сами… Сережа…

Сергей(наклоняясь над ним.) Аркаша, как?

Аркадий. Так. Шляпы. Нашему сделал операцию, стал пленного перевязывать, – так, шляпы, маузер у него взяли, а другой, маленький, в комбинезоне, не заметили. Всадил, – вот прямо когда нагнулся над ним. (Замечает вопросительный взгляд Сергея, обращенный к врачу.) Все, Сережа, все. Ты что его спрашиваешь? Ты меня спроси, я же лучше знаю. Он ординатор, а я профессор.

Пауза.

Везти сюда не хотели, боялись, а я велел. Тебя видеть хотел. Нагнулся над ним… а он… Пристрелили его, так и надо.

Сергей. Аркаша, ты не дури, слышишь! (Врачу.) Ну, что вы стоите! Сделайте же что-нибудь.

Врач за спиной Аркадия делает безнадежный жест.

Аркадий. Ничего он не может. Я только по дороге, что не доеду, боялся. А сейчас… Почему опять голову опустили? Поднимите.

Сергей поднимает его за плечи.

Сторожить не буду… удерешь теперь, да?

Пауза.

Что молчишь? Знаю… удерешь… Письмо прочел?

Сергей. Прочел.

Аркадий. Изорви. Пусть не знает, а то еще хуже. Изорви, слышишь?

Сергей. Слышу.

Аркадий. Нагнулся к нему, а он… Ты их…

Долгое молчание.

(Почти шепотом.) Это хорошо, что бреда у меня нет. Повыше… Выше… (Запрокидывает голову.)

Сергей медленно опускает его на носилки. Врач и санитары снимают фуражки. Долгое молчание. Сергей, встав, рукавом стирает с глаз слезы, оглядывается на врача и санитаров.

Врач. Я скажу начальнику, что родным вы напишете.

Сергей. Напишу.

Санитары поднимают носилки и молча уходят вместе с врачом.

(Механически, не замечая их ухода, повторяет.) Напишу. Напишу. А что я им напишу?

Входит Сафонов.

Сафонов. Ну, как, был обход, товарищ майор?

Сергей. Был.

Сафонов. Хирург-то вас не задержит?

Сергей. Теперь не задержит. (Смотрит себе на ноги.) Сапог у вас нет каких-нибудь?

Сафонов. Есть, только старые, ношеные, они вам просторны будут.

Сергей. Вот и хорошо. (Поднимает палку и, прихрамывая, идет вслед за Сафоновым.) Разобьем их, Сафонов?

Сафонов. А то как же, непременно разобьем, товарищ майор!

Сергей(угрюмо). Разобьем их! Чтоб и праху от них не осталось! Чтоб в урнах домой везти нечего было!

Занавес

Картина девятая

Вечер следующего дня. Степь. Наполовину зарытая в землю машина – «эмка». В глубине палатка. За сценой женский голос поет последние слова какой-то арии. Аплодисменты. На заднем плане видны фигуры расходящихся после концерта бойцов. Входят Севастьянов и Гулиашвилн.

Севастьянов. Что же ей говорить?