Том 2. Драмы

Успел в Бразилии свою утратить власть,

И Португалии позволил он отпасть.

Он отдал без войны и без сопротивленья

В Эльзасе все свои испанские владенья,

Конте и Русильон. Он выпустил из рук

Край Синих гор, Гоа, Ормуз и Фернамбук.

Смотрите, утерять подобные богатства!

Европа ненависть сменяет на злорадство,

И Запад и Восток хохочут все кругом,

Как будто ваш король — ничтожнейший фантом!

С голландцами уже совместно англичане

Раздел Испании задумали заране.

Савойя с герцогом своим давно полна

Опасных пропастей, где не увидеть дна.

Куда ни кинемся — нас ждут повсюду бездны.

Иллюзии для нас давно уж бесполезны.

С Пьемонтом, например, как будто мы дружим —

Но армию послать попробуйте-ка к ним!

Нам изменяет Рим, надежды нет на папу,

К нам жадно Австрия протягивает лапу,

А Франция лишь ждет, когда наступит час,

Чтоб легче проглотить ей можно было нас.

А между тем инфант баварский умирает:

Трон остается пуст. Европа это знает.

А те наместники, те вице-короли,

Что разослали вы по всем концам земли?

Что делают они в им вверенных столицах?

Давно в Неаполе стал притчей во языцех

Медина бешеный, своей любовью пьян.

Спокойно Водемон распродает Милан,

Леганьес — Фландрию. Предательство, коварство!

Как этому помочь? Нищает государство;

Ни войск, ни денег нет, понес потери флот.

На море божий гнев невидимо растет:

Мы триста кораблей недавно потеряли.

А вы... Опомниться, сеньоры, не пора ли?

За эти двадцать лет несчастный наш народ, —

Я точно подсчитал, — неся тяжелый гнет

И вашей жадности и варварских законов,

Он выжал из себя почти пятьсот мильонов

На ваши празднества, на женщин, на разврат.

И все еще его и грабят и теснят?

О, стыдно мне за вас, почтеннейшие гранды!

По всей Испании сейчас блуждают банды,

Поля и нивы жгут, где жатва не снята,

И карабин торчит из каждого куста.

Как будто мало нам войны международной,

Как будто гражданам всем воевать угодно!

Монастыри, и те воюют меж собой,

И город с городом вступает в жаркий бой,

И каждый хочет съесть и проглотить соседа,

Как жаждет воронье кровавого обеда.

В развалинах церквей ужи приют нашли,

И паперти везде травою заросли.

Дворянство? У него остались только предки,

Но личных подвигов примеры очень редки.

Испания — отвод и сток для нечистот,

Которые в нее Европа щедро льет.

Отряд наемников у каждого сеньора,

Из разных стран чужих головорезов свора —

Фламандцев, сардов там, швейцарцев легион,

Сто разных языков: в Мадриде — Вавилон,

Жестоки с беднотой несчастной альгвасилы,

Зато с богатыми необычайно милы.

Убийство, грабежи и крики по ночам.

Недавно на мосту я был ограблен сам.

Продажны судьи все и голодны солдаты;

Они уже давно не получают платы.

Не удивительно — повсюду воровство!

Гордились силой мы оружья своего —

Какие же войска остались у испанцев?

Мы можем насчитать шесть тысяч оборванцев:

Евреи, нищие и горцы, всякий сброд;

Лохмотья — их мундир, с ножом идут в поход.

Когда все в городе полночным мраком скрыто,

Вмиг превращается такой солдат в бандита.

У Маталобоса войска везде кругом,

И вор ведет войну с испанским королем,

И безнаказанно по деревням крестьяне

Карету короля встречают залпом брани.

А он, несчастный наш и мрачный властелин,

В Эскуриале он — средь мертвецов один

Склоняет голову в отчаянье и страхе,

А перед ним лежит Испания во прахе.

Европа на нее пятою налегла,

Она растерзана, разорена дотла,

В лохмотьях пурпур весь... А вы, к добыче падки,

Вы делите ее последние остатки;

Великий же народ во мраке, в темноте, —

Над кем живете вы, красуясь в высоте, —

Кончает жизнь свою, несчастный и бессильный,

Как лев, кого живьем сжирает червь могильный!

Карл Пятый, где же ты? Явись, проснись, восстань!

В годину тяжкую, как гром небесный, грянь!

Все гибнет, рушится, судьба грозит утратой

Последних наших сил. На помощь к нам, Карл Пятый!

Нам нужен разум твой, рука твоя нужна!

Испанья при смерти, она обречена!

Как солнце яркое была твоя держава,

Что ты сжимал своей десницей величавой,

И верил целый мир, на блеск ее смотря,

Что из Испании встает его заря.

Но видим мы ее погаснувшим светилом,

Лишенным яркости, печальным и унылым,

В последней четверти чуть видною луной,

Которую затмит заря страны иной.

Прекрасные лучи блистающего солнца

Пустили торгаши на пьястры и червонцы,

Блеск роскоши твоей поруган и исчез,

Украли скипетр твой и продают на вес.

Проснись же! Карлики, уроды, обезьяны

Из царской мантии кроят себе кафтаны,

А царственный орел, сильнейший из орлов,

Чьи крылья при тебе, как пламенный покров,

Над миром мощь свою по небу распахнули,

Ощипан, варится в их мерзостной кастрюле!

Советники, подавленные, молчат. Только маркиз де Приэго и граф де Кампореаль поднимают головы и гневно смотрят на Рюи Блаза. Затем граф де Кампореаль, поговорив с маркизом де Приэго, подходит к столу, пишет несколько слов на листе бумаги, подписывается и дает подписать маркизу.

Граф де Кампореаль

(указывая на маркиза де Приэго, протягивает бумагу Рюи Блазу)

Возьмите труд прочесть. Прошенье подаем

Об увольнении в отставку мы вдвоем.

Рюи Блаз

(принимая бумагу, холодно)

Благодарю. И вас прошу без замедленья,