Глубокоуважаемые читатели!Мы, журналисты и писатели,Не мудрствуя лукаво,Помогаем всем налево и направоОт зари до зариВ самом разнообразном виде:Составляем благотворительные календари,Пишем в «Инвалиде»,Взываем, не досыпая ночей,О балах адвокатов, шоферов, врачей,Студентов и летчиков,Химиков и переплетчиков…Пишем о детских приютах,О флотских каютах…Читаем на всех вечеринках(К черту рифмы!) —Доклады, рассказы, стихи,Стряпаем скетчи для елок,Для землячеств, содружеств, кружков…Если всех перечесть,Хватит столбца на четыре…И только под Новый год —Наша вакансия.Зачем же вам в рупор кричатьИ взывать…Все вы, наши друзья —Пациенты-клиентыПо своей же охотеК нам сами придете…Но только, во имя всех Муз,Вас просит наш кроткий Союз:Во время чтения,Во время пенияСоблюдайте, друзья, тишину!Поболтать ведь можно в антракте(К дьяволу рифмы!) —У буфета, на лестнице.В коридорах, у лотереи.Во время танцев,Внизу у вешалкиИ по дороге домой…Как видите, выбор огромный…До нашего балаОсталось времени мало:Чтоб силы набрать,Ложитесь вовремя спать,Не танцуйте, не пейтеИ не курите…Увидите сами,Как вам это пригодится.1931
Мобилизация
(К балу прессы 13 января)
«Этот год шершавым будет…» —Тусклым голосом загробнымОбъяснил мне Петр Баранов,Стиснув щетку в кулаке.«Для чего ж, о вещий ворон,Ты бензином чистишь смокинг?Ведь потоп ты можешь встретитьИ в потертом пиджаке».«О! — сказал он, зарумянясь,—Ведь тринадцатого, завтра,Я танцую с Дарьей ЛьвовнойНа писательском балу…А она ведь не такая,Чтоб во имя пессимизмаПить со мною завтра кофеВ грязном баре на углу…»Вынув белую сорочку,Обметал он на манжетеРазболтавшиеся петли,Посмотрел — и просиял.«Так она мне и сказала:Если завтра не пойдете,Трех найду на ваше место —Все идут на этот бал!»Словно воин перед битвой,Рассмотрел он хладнокровноГалстук, запонки, ботинки —Весь свой бальный гардероб.«Так она мне и сказала:Не желаю разлагаться!Я прошу вас сделать выбор —Или я, или потоп…»Перед зеркалом каминнымСделал он два быстрых тура,Локоть вправо, пятка влево,Томно набок голова…А потом разбил копилку,Подсчитал свои депансы,Языком лукаво щелкнулИ сказал, смеясь: «Са-ва!»<1932>
На рынке в пестрой суете,Средь помидорного пожара,Сидит, подобная мечте,Пушисто-бронзовая Клара.Но, ах, из груды помидорВдруг рявкнул бас ее матросский:«Какого дьявола, синьор,Облокотились вы на доски?!»