Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932

        «Ерунда!» Вспылил, как порох,
        Третий, нервно стал шагать:
        — «Дважды два, в субботу сорок,
        А в четверг — сто тридцать пять».

        Словно дьявол у реторты —
        Сквозь пенсне блеснув зрачком,
        Встал взлохмаченный четвертый:
        «Дважды два — питейный дом!»

        Пятый что-то пропищал,
        Пропищал, как мышь у щели,—
        Но никто не разобрал,
        Потому что все шумели.

        А шестой, ведь вот беда,
        Только крякал от волненья:
        По пути домой всегда
        Находил он возраженья.

        Разливался спор все шире.
        Вдруг седьмой, горя, как мак,
        Робко вставши: «Как же так?
        Дважды два всегда четыре!»

        Ах, как взъелись все: Пошляк!
        Чушь! Старо! Избито! Глупо!
        Дичь! Мещанство! Пошло! Тупо!
        В самом деле — как же так!..

<<1924–1925>>

<1971>

Бензинная любовь * (Из путевого альбома)

Есть особого вида любовь:
Он садится на мотоциклетку,
А она, вскинув гордую бровь,
На железную заднюю клетку.

Наклонясь над вспотевшей спиной,
Свесив вбок мускулистые ноги,
На ухабах взлетая копной,
Пролетает она вдоль дороги.

А Ромео в квадратных очках,
Словно дьявол с далекого Марса,
Приникает к рулю на толчках
В цепкой позе голодного барса.

Пыль клубится. Воняет бензин.
Гулкий треск барабанит в моторе.
Кто Джульетта? Одна из кузин?
Иль коллега его по конторе?

В едких кляксах ее галифе,
Из-под кепки — землистые скулы…
А навстречу столбы, и кафе,
И моторы — стальные акулы.

В ухе рвется стрекочущий бред.
Дети с визгом в кусты убегают…
Мрачно матери смотрят ей вслед
И на всех языках проклинают.

За шоссе засинел океан,
Но не видят они океана.
Этот странный бензинный роман
Непонятен, как суп из банана…

Бросишь взгляд на ее макинтош,
На затылок подбритый и бурый…
О Петрарка, твой вкус был хорош,
Но сегодня не в моде Лауры…

<1925>

Европа и «они» *

I

Европейский буржуй на полпредском балу
Поднял тост за советскую власть:
«Эмигранты на вас изрекают хулу,
И клеймят, и порочат вас всласть…
Но ликеры, и фраки, и блеск позолот,—
Я таких не видал у пашей!
Верю сердцем! Поставка на красный ваш флот
Сто процентов мне даст барышей…»

II

«Признать ли их?» — гадают чехи.
В основе мысль не так глупа:
Другим достанутся орехи,
А им — одна лишь скорлупа.

Но будет горек этот праздник…
Итог один игры слепой:
Сев на орехи, совлабазник
Торгует только скорлупой…

III

Муссолини сидел на диване,
А полпред перед ним на софе.
«Хорошо ли у вас на Кубани?» —
Тот с улыбкой задрал галифе…

Муссолини склоняется ниже:
«Колонистов мы с давних уж пор
В Аргентину сплавляем, синьор…
Ведь Кубань и удобней и ближе?»

«О, конечно! Но раньше — заем…»
Миг молчанья, пустой и тягучий,
И с досадой в резной водоем,
Только плюнул, нахмурившись, «дуче».

IV